Детство - Василий Панфилов (2019)

— Вот, господа хорошие, — Подосовываю им под носы туески, у меня как раз для такого што-то вроде корзины низенькой сплетено. Низ прутяной, боковины берестяные. Голову ломал, пока придумал. Зато и смотрится лепо, а делов на час работы, — Земляника — отборная вся, один к одному! Черника — спелищая, да не давленая. Княженика. Побалуйте супружницу свою распрекрасную!

— И почём?

— Полтинник за туес! — Вижу, што глаза его округляются, — А хотите, трёшку за всё? Все туеса, да с подносом вместе!

— И шляпу! — Смеётся молодка, заливаясь колокольчиками.

— И-эх! Умеете вы торговаться, госпожа хорошая!

— Н-да, — Господин только качнул головой, — ну тогда давай-ка, дружок, донеси это всё до дачи.

А мне тово и надо! Я хитрость енту, маркетингом называемую, долгохонько придумывал. Сперва полтинник, вроде как для торговли, а потом трояк за всё. Оно ить многие купят, а надо иль нет, уж потом думать будут. Цена-то ведь в самую плепорцию, ну может чуточку самую повыше. Зато вот с ентим… в голове всплыло новое слово… подносом! И шляпой.

Сразу всё и продал, да цены не сбиваючи. Во как!

Сторожа пропустили, только собак на поводках подобрали, да косилися в мою спину недобро. Оно это… профессиональный перекос, во!

За господами я шёл, только глазами туды-сюды… антиресно же! Дорожки повсюду, лавочки стоят, фонари самонастоящие на столбах. А дома, вот ей-ей, неважнецкие!

Вот посмотришь издали — богато. В два етажа все, да с верандами и балконами, да резьбы всяко-разной много, окрашено ярко. А щели в стенах отсюдова вижу, к домам не подходя.

Летние клетушки как есть, холоднички. Сразу видно, што внаём дачи, а не хозяйские.

Держать меня не стали, чай не в гости зашёл! Получил трёшницу, да и пошёл вовсвояси. В лавку было зашёл, но цены здеся! Дешевше в Москву за топором и иголками съездить.

Неподалече от перрона меня уже ждали.

— Расторговался? — Вежественно поинтересовался один из троицы, цвикнув слюну через зубы на пыльную дорогу. Все мои годки примерно, ну да известно — кто постарше, вовсю уж в поле с родителями.

— А то! — И цвикаю в ответ, на Хитровке такому чуть не поперёд всего обучаешься.

— На чужое место влез, — Выступил второй, широкомордый, сжав кулаки.

— И што? — Снова цвиркую, прям вот под ноги.

— Оштрафуем тебя, — Заухмылялся старшой, — на всё что есть!

Н-на! Чего ждать-то?! «Нежданчик» в подбородок, хучь даже и слабый, он лучшей всего работает. Сидит вот, глазами луп-лупает.

А я тут же второму с ноги пыром, да в пузень! Уклонился от неуклюжего замаха третьего, прыщеватого, да и добавил пырнотому уже по уху. Сверху чуть, да всем почитай весом. Лежит!

Прыщеватый отскочил и ну за каменюку!

— Положь! Я тоже в эти игры могу играть!

Послушался, только глазками злобно пялится, да угрожать пытается.

— Да мы тебе встретим ишшо!

— Встретили уж! Троих на одну руку намотал, тоже мне — вояки грозные, бояки смелые! Ну, подь сюды!

— Нет уж! — Прыщеватый отскочил и засмеялся, как залаял, — Ты думал, только нам дорожку перешёл? Мы, бутовские, с дач кормимся! Наша-то земля была, и даж в договоре прописали, что только мы теперича могём с дачниками торговать. Так-то! Ты всей деревне дорогу перешёл!

Мне ажно тоскливо стало — как представил себе взрослых парней, да с дубьём… и ведь забьют! Я бы, вот ей-ей, забил! Штоб не повадно. А то одного пропустишь так с ягодами, так через неделю уже пятеро чужинцев будет, а ты сам и родные твои к весне все деревья окрестные от луба зубами зачистите. Так вот!

Прав он, вот ей-ей! Но и отступать нельзя, значица. Иначе всё, бросать балаганчик-то придётся.

— А неча! Чем словами сказать, штраф какой придумали! Ты кто? — Сажуся на корточки перед приходящим в себя страшим из троицы, — Урядник? Ишь придумали чего, людёв грабить! Не на тово нарвалися!

— А на ково? — Уже мирно спросил старший, не отодвигаяся.