Укрощение - Камилла Лэкберг (2016)

— Мы даже еще толком не начали, — проговорил ее муж и, потянувшись за сахаром, насыпал себе в чашку пять ложек. Сейчас ему было не до диет. Писательница бдительно следила за его питанием с тех пор, как у него возникли проблемы с сердцем — это было в тот день, когда родились близнецы. Но сегодня она ничего не сказала по этому поводу. Отхлебывая первый глоток горячего сладкого чая, мужчина закрыл глаза, чтобы насладиться этим ощущением.

— Половина поселка помогала нам сегодня обыскивать лес, но мы так ничего и не нашли. А во второй половине дня у нас была пресс-конференция, — рассказал он. — Ты наверняка уже читала статьи в Интернете?

Фальк кивнула. Поколебавшись, она поднялась и достала из морозилки последние булочки, испеченные ее свекровью Кристиной, положила их на блюдо и поставила в микроволновку. Буквально пару минут спустя по кухне разнесся восхитительный запах масла и корицы.

— Разве не рискованно пускать половину Фьельбаки топтаться по лесу? — удивилась писательница. — Они же затопчут все следы!

— Само собой, но мы ведь понятия не имеем, долго ли Виктория ходила по лесу и откуда она пришла, а все следы сегодня утром все равно замело снегом. Так что мне подумалось, что стоит рискнуть.

— А как прошла пресс-конференция? — спросила Эрика, вынимая блюдо из микроволновки и ставя его на стол.

— Нам пока нечего было сказать, так что она в основном проходила так: журналисты задавали вопросы, а мы не могли на них ответить.

Патрик потянулся за булочкой, но тут же ругнулся и выпустил ее.

— Дай им сначала остыть, — улыбнулась его жена.

— Спасибо за совет. — Хедстрём подул себе на пальцы.

— Вы не могли ответить из соображений следствия?

— Эх, мне бы хотелось, чтобы это было так, но на самом деле главной причиной было то, что нам самим ничегошеньки не известно. Когда она пропала, казалось, что она просто растворилась в воздухе. Никаких следов, никто ничего не видел, никто ничего не слышал, никакой связи с другими пропавшими девочками. И вдруг она взяла и появилась.

Некоторое время супруги сидели молча. Патрик снова потрогал булочку и констатировал, что она достаточно остыла.

— Я кое-что слышала о ее повреждениях, — осторожно проговорила писательница.

Глава семьи заколебался. Строго говоря, он не должен обсуждать это ни с кем за пределами следственной группы, но слухи, судя по всему, уже распространились, а ему так важно было выговориться. Эрика — не только его жена, но и лучший друг. Кроме того, ум у нее был куда острее, чем у него.

— Так и есть, — не стал отрицать полицейский. — Правда, я не знаю, что именно ты слышала.

Он выиграл немного времени, откусив от булочки, однако ему стало не по себе, и творение его матери показалось ему совсем не таким вкусным, как обычно.

— Что у нее не было глаз, — тихо сказала Фальк.

— Да, глаза… отсутствовали. Мы пока не знаем, как это было сделано. Педерсен будет проводить вскрытие завтра утром.

Поколебавшись еще минуту, мужчина добавил:

— Язык тоже был отрезан.

— О боже! — воскликнула Эрика. У нее тоже пропал аппетит, и она положила половинку своей булочки на тарелку. — Это произошло давно?

— В каком смысле?

— Повреждения были свежие или успели зажить?

— Хороший вопрос. Но я сам не знаю. Надеюсь узнать подробности завтра от Педерсена.

— Может быть, тут что-то религиозное? Око за око, зуб за зуб… Или какое-то дикое проявление женоненавистничества? Ну, маньяк мог решить, что она не должна смотреть на него — и должна молчать.

Эрика говорила, эмоционально жестикулируя, и Патрик, как всегда, восхищался ее интеллектом. Сам он не додумался до этого, обдумывая возможные мотивы.

— А уши? — задала она вдруг еще один вопрос.

— Что — уши? — переспросил ее муж, положив ладони на стол и весь обсыпавшись крошками.