Отель «Петровский» - Альбина Нурисламова (2020)

Миша прислушивался к себе, чтобы не пропустить ничего необычного. Втайне он ждал – иногда даже с болезненным интересом. Но был почему-то уверен: если нечто и проявится, то будет нарастать медленно, постепенно, как опасная болезнь.

Того, что это может обрушиться вот так, как сейчас, предугадать не мог.

– Тебе не избавиться от этого! – голос Мортус Улторем бился в уши, сверлил мозг.

Мерзкие чудовища придвигались все ближе, обступая Мишу со всех сторон, готовые набросится, разорвать, сожрать.

– Ты наш! Наш! – визжала Мортус Улторем.

Миша закрыл глаза, чтобы не видеть. Он не знал, что делать, не надеялся выжить. Из последних сил, теряя остатки разума, закричал, как загнанный зверь, рванулся куда-то и упал на каменный стылый пол.

Боли больше не было.

Страха не было тоже.

Глумливые вопли стихли, твари сгинули.

И Миши не стало тоже.

Глава третья

Илья опаздывал. Они со Щегловым договорились встретиться возле станции метро в семь вечера, чтобы прийти в «Петровский» вместе, так что Роман уже пять минут ждет, мерзнет.

Народу в вагон набилось полно: вроде и не час пик, а все куда-то едут. Впрочем, ничего удивительного: предпраздничные дни всегда наполнены суетой. Илья стоял, держась за поручень, стиснутый слева и справа другими пассажирами.

Мать весь вечер вела себя странно. Ковыляла за сыном по пятам по квартире, не хотела отпускать: хватала за рукав, как ребенок, умоляюще заглядывала в глаза. Потом ушла к себе, долго писала что-то в «разговорном» блокноте, как Илья придумал его называть, а затем сунула ему под нос записку: «Не ходи плохо душа не на месте нехорошее что то случится люблю сыночек не ходи не надо».

Каждая буква буквально кричала, в глазах у матери стояли слезы.

«Все же есть такое – «материнское сердце подсказывает», – подумал Илья, не зная, как ее успокоить.

Разумеется, он ни слова не сказал о том, куда идет, не поделился своими опасениями – наоборот! Нарядно оделся, был преувеличенно весел и оживлен, наплел, что в редакции новогодний корпоратив (на самом деле корпоратив завтра, но Илья не собирался туда идти и второй вечер подряд оставлять мать одну). Но она все равно каким-то образом поняла, что он нервничает и боится идти в «Петровский», что от этого похода зависит слишком многое. Поняла – и не могла отпустить.

Илье было жаль ее, душа ныла, когда он в какой-то момент убрал ее руку с плеча и сказал твердо и строго, как маленькой девочке:

– Мам, перестань, я же все равно пойду! Меня люди ждут, как ты не понимаешь? Напридумывала себе глупостей.

Мать покорно отошла в угол, но в свою комнату не уходила, стояла и смотрела, как надевает куртку, ботинки, шапку.

Илья уже приготовился выйти из квартиры, когда она вновь подошла к нему, припала к груди. Удержать не пыталась – просто молча стояла, но он чувствовал охватившее ее горькое отчаяние.

– Все хорошо, мам. Ну, чего ты. Я скоро вернусь.

Выходя на лестничную клетку, закрывая за собой дверь, Илья старался не встречаться с матерью взглядом.

«А если она и вправду что-то предчувствует?» – кольнуло его изнутри, но он отогнал дурные мысли.

Сейчас, в вагоне метро, среди людей Илья внезапно ощутил не то чтобы одиночество – свою изолированность от мира. Как будто они все были здоровы, а он – болен. Или они знали что-то, чего не знал он. Или…

Илья посмотрел в окно, дернулся и едва не заорал: на него смотрело чье-то лицо, кривило в усмешке бесформенный рот. Поезд ехал – и оно плыло за ним, пялясь на Илью глазами-дырами. Там, в темном тоннеле был кто-то!

Осторожно повернув голову, Илья поглядел на попутчиков: никто ничего не видел. Только женщина справа недовольно косилась: похоже, он задел ее, шарахнувшись при виде лица.