Узел смерти - Альбина Нурисламова (2020)

Все трое расхохотались, словно это была удачная шутка, и спустя мгновение Тася поняла причину их веселья.

Ночь была ясная; белая круглоглазая луна выглянула из-за набежавшего облака, осветив все кругом призрачным светом. Насильникам и впрямь нечего было бояться: никто не пришел бы Тасе на помощь, кричи-не кричи. Кругом стояли укутанные снегом, облитые скупым лунным сиянием кресты и надгробия: бандиты привезли свою жертву на кладбище, причем это было не одно из городских кладбищ, а то, что находилось за чертой Быстрорецка, в районе Сухого русла; там давно уже не хоронили.

Тася стала рваться прочь, забилась и закричала еще громче, едва не теряя сознание от страха и отчаяния. Кажется, одного из своих мучителей она умудрилась ударить довольно сильно, потому что ее снова ударили в ответ и дальше уже волокли по снегу еле живую, не помнящую себя от боли.

В дальнем конце кладбища торчали из снега покосившиеся старинные склепы, похожие на обломки зубов древнего чудища. В одно из таких строений и затащили Тасю, швырнули на каменный пол.

– Я пришел около десяти. Сестры все еще не было, и я стал волноваться. Позвонил матери на работу. – Губы Белкина затряслись. – Вместе мы обзвонили всех, кого могли. Однокурсниц, с которыми она общалась, куратора их группы, даже бывших одноклассниц. Никто ничего не знал, выяснили только, что Тася собиралась в библиотеку. Была полночь, она не возвращалась, и, помню, я осознал тогда, что наша жизнь больше не станет прежней, что сестра не вернется. Мать прибежала с работы, начались поиски. Вскоре милиция нашла Тасину шапку. Синюю, она носила вещи почти исключительно этого цвета. – Анатолий Петрович горестно вздохнул. – Прошел день, потом еще один. Тогда мне казалось, что это были самые ужасные дни в моей жизни. Мама была как безумная. Металась, плакала. Тася вернулась на третий день.

– Вернулась? – пораженно спросил Миша. – Она смогла сбежать?

– Эти подонки насиловали ее всю ночь. Избивали так, что места живого не оставалось. Ребра сломали, сигареты прижигали о кожу. Утром заперли в склепе и ушли. Мороз был минус двадцать, а она в рваной одежде, на ледяном полу, измученная, истерзанная. Ни еды, ни воды. – У Белкина вырвался сухой всхлип. – Вечером негодяи вернулись и все повторилось. Думаю, они не собирались оставлять ее в живых, потому что не прятали поганые рожи за масками. Под утро они опять ушли, чтобы вернуться вечером.

– Как она вытерпела все это! – вырвалось у Миши.

– Я не знаю, в какой момент рассудок ее повредился. Она говорила потом, что сначала звала на помощь, молилась. А когда поняла, что никто не придет, что Бог не слышит ее, обратила свои мольбы в другую сторону. – Белкин допил вторую рюмку. – Раз Бог не захотел помочь, то, значит, поможет Его враг. Она стала просить, чтобы он дал ей сил спастись. Повторяла раз за разом, что готова сделать что угодно, отдать все, лишь бы ей позволили вырваться.

«Ее трудно винить», – подумал Миша.

– На сей раз ее мольбы были услышаны. – Голос Белкина стал сухим и скрипучим, как песок у реки. – Тасины мучители вернулись, только их было не трое, а двое, третий попал в небольшую аварию, машину помял. Она лежала, и они подошли ближе. Один, Сивко его фамилия, склонился к ней – подумал, умерла, не дышит. И тут она вскочила – позже он говорил, «извернулась, как кошка», ударила его с такой силой, что он отлетел к стене и стукнулся спиной, затылком. Позже выяснилось, что у Сивко трещина в черепе и поврежден позвоночник.

– Господи, – выдавил Миша.

Разве хрупкая, обессилевшая от побоев, полумертвая от холода, голода и жажды девушка может сделать такое голыми руками со здоровенным мужиком?