Корявое дерево - Рейчел Бердж (2020)

Я чувствую себя дурой. Зачем я это сказала? Я подбираю с пола упавшие дневники и крепко прижимаю их к себе, жалея о том, что заговорила, вместо того чтобы молчать. Может быть, мне и вправду лучше пойти и сесть на диван; что бы я ни сказала, это только усугубит ситуацию. Но я не иду к дивану и не сажусь. Я не отрываясь смотрю на Стига, режущего хлеб, смотрю, как двигаются его плечи, как длинные волосы падают ему на спину.

В углу за буфетом пульсирует тень. От страха у меня перехватывает дыхание. Темнота то расширяется, то уменьшается в размере, словно это дышит какой-то зверь. Я смотрю на нее, остолбенев, затем делаю несколько торопливых шагов, переходя в гостиную. Тени, окружающие буфет, стали теперь светлее, однако края гостиной кажутся более темными, как будто то, что я увидела в углу, что бы это ни было, проползло по стене, следуя за мной. Я натыкаюсь на край дивана, не удержавшись на ногах, падаю на него, и дневники летят из моих рук на пол.

Прижав колени к груди, я роняю голову на руки. Что-то слегка толкает меня, и я подскакиваю от испуга. Стиг дает мне в руки тарелку с сандвичами и ставит на пол две чашки. Потом плюхается на диван рядом со мной, наклоняется и берет сандвич с тарелки, которую я поставила себе на колени.

Я заглядываю за диван. Тени движутся опять – на сей раз возле обеденного стола на кухне. Стиг тоже поворачивает голову, чтобы посмотреть, на что смотрю я, но затем продолжает спокойно есть свой сандвич. Похоже, он ничего не заметил, чему я рада. Что бы ни находилось сейчас в доме вместе с нами, нам все равно некуда деваться. Придется просто надеяться, что оно оставит нас в покое.

Мы сидим и молча жуем. Единственные звуки, которые мы слышим, – это потрескивание дров в огне и вой ветра. Дневники лежат на диване между Стигом и мной. Стиг сердито смотрит на них.

– По-моему, их лучше сжечь.

Я кладу на тетради руку, словно защищая их. Несмотря ни на что, они часть моих корней, часть меня.

– А что, если в них говорится о драге? Разве не лучше было бы выяснить это?

Он со злостью пихает дневники, и они падают на пол.

– Неужели мы не можем поговорить о чем-нибудь еще?

– О чем, например?

– О чем угодно! О чем-нибудь другом.

Под его глазами виднеются темные круги – видимо, подводка размазалась. Возможно, он хочет поговорить, потому что ему надо отвлечься от своих мыслей.

– Ну хорошо, что тебе хочется узнать? – со вздохом спрашиваю я.

Стиг отхлебывает свой кофе.

– Ну, не знаю, например, что ты вообще любишь делать?

Я ерзаю на диване, чувствуя некоторый дискомфорт.

– Я мастерю из металлов всякие штуки.

– Здорово. А какие штуки?

Я вспоминаю свою комнату и изготовленные мною броши, ожерелья и кулоны.

– Ювелирные украшения. Воронов и пауков.

Он вскидывает брови.

Я достаю телефон и листаю фотографии, пока не дохожу до снимка серебряного медальона, сделанного в форме ворона. Стиг протягивает к моему телефону руку, и я показываю ему фото, чувствуя себя смущенной.

– Это сделала ты?

– Ага.

– Ничего себе! Это же потрясающе.

Он просматривает и другие фотографии, и, похоже, они производят на него немалое впечатление.

– А это кто? – Я беру из его руки телефон, и, когда наши пальцы касаются друг друга, я чувствую, как между ними проскакивает крошечная электрическая искра. Интересно, заметил ли ее и он? По его лицу ничего не видно.

– Это моя подруга Келли.

– А кто этот парень?

Это селфи, на котором сняты Дэррен и я. Я сделала его на устроенной им вечеринке в честь Хэллоуина еще до того, как со мной произошел несчастный случай. Он нарядился в зомби, и белая краска на лице скрыла самые худшие из его угрей. Я же изображаю ведьму и держу в руках метлу.

– Это Дэррен. Двоюродный брат Келли. – Я пожимаю плечами и беру у Стига свой телефон. – Просто знакомый.

– В самом деле? Похоже, ты ему нравишься.