Безликий - Павел Корнев (2017)

Дьявол! Но зачем понадобилось наводить порчу?! Почему не начали с угроз и предложений, от которых невозможно отказаться? Потеряли терпение? Или это ответный ход тех, кто не желает, чтобы изобретение Дизеля увидело свет? По какой-то причине ведь от него решили избавиться!

Но зачем тогда наводить порчу? Обычно предпочитают более быстрые и действенные методы. Бомба в окно, нож под ребра, выстрел в спину. Зачем усложнять?

Из-за интереса Третьего департамента? Возможно, но вовсе не уверен, что это действительно так…

Софи застонала в забытьи, и я поспешил заново смочить компресс и вернуть его на девичий лоб. Потом с обреченным вздохом опустился в кресло, взглянул на часы и едва удержался от ругательства. Время утекало, как вода сквозь пальцы. И это просто убивало!

Если порчу и в самом деле навели из-за бумаг изобретателя, то жизненно необходимо отыскать налетчиков и вытрясти из них награбленное. А вместо этого я прикован к кровати Софи! Где этот чертов поэт, когда он так нужен?!

Я шумно выдохнул, заставляя себя успокоиться, и будить Альберта не пошел. Выспится нормально, тогда и сменит меня. А сейчас какой от этого зомби толк? Никакого.

И я вновь налил себе чаю.

3

Альберт Брандт заглянул в спальню уже в четвертом часу. После микстуры Ларсена он никак не мог окончательно проснуться, зевал и тер глаза. Потом допил мой чай и спросил:

– Как она?

– Без изменений, – ответил я, поднимаясь на ноги. – Мне надо отлучиться. Вернусь, как только смогу.

– Хорошо, Жан-Пьер. Конечно, иди. Только попроси миссис Харди принести еще чаю.

Поэт присел на краешек кровати и поправил сбившуюся простыню. Я не стал ничего говорить о почерневшей руке и спустился на первый этаж.

Экономка обнаружилась на кухне; она очень внимательно и аккуратно наливала в рюмку коньяк, словно отмеряла необходимую дозу лекарства.

– Бессонная ночь? – предположил я.

Миссис Харди посмотрела на меня и вздохнула.

– Как это у вас говорят? А! Дежавю!

– С женой мсье Брандта тоже приключилось нечто подобное? – забросил я удочку.

– О нет! Бедняжка угасала постепенно. И это было хуже всего. Но вот снова несчастье! Не удивлюсь, если господина поэта прокляла одна из этих театральных вертихвосток! Все они там ведьмы похотливые!

Увы, прокляли вовсе не Альберта…

Я вздохнул, передал просьбу поэта насчет чая и вышел из дома.

Денек выдался погожий, солнце жарило изо всех сил, а ветер стих. Брусчатка раскалилась от зноя, воздух над ней колыхался, словно марево над песчаными барханами в пустыне. И все же я отправился в фотоателье пешком. В Старом городе не прокладывали линий паровиков, да и станции подземки попадались редко-редко, поэтому на общественном транспорте пришлось бы делать немалый крюк, да еще стоять в бесконечных пробках и заторах. Поймать же в этих путаных переулочках извозчика было задачей и вовсе не реальной.

Пока я дошел до Императорской академии, весь взмок; пришлось даже расстегнуть пиджак. В забитом студентами тенистом сквере я купил стакан газированной воды без сиропа, влил его в себя и блаженно улыбнулся, чувствуя, как расходится по телу приятная прохлада. После этого отправился дальше, но стоило лишь покинуть парк – и вновь пришлось обмахиваться кепкой, до того одуряющая стояла в городе жара.

В фотосалон я вошел красным, будто вареный рак, с переброшенным через руку пиджаком. В прохладном помещении меня моментально прошиб пот, сорочка прилипла к спине, по щекам покатились крупные капли.

Облизнул верхнюю губу – соль.

Просторное помещение салона оказалось заставлено многочисленными осветительными приборами и декорациями, как с банальными прорезями для лиц и пририсованными фигурами, так и с донельзя реалистично выполненными пейзажами и видами исторических достопримечательностей.