Игра в ложь - Рут Уэйр (2018)

И тут же я вспоминаю о Люке, о сцене, устроенной им на почте, о завуалированной угрозе – и страх сдавливает сердце. Не вынесу, если Люк обидит Кейт, Фатиму или Тею.

– Готова? – с улыбкой спрашивает Кейт.

Не успеваю ответить – из угла слышно покашливание. Это Лиз, солтенская няня, жмется возле комода.

Юность Лиз не внушает доверия. Открыв дверь на ее стук, я сразу испугалась: какая юная! По телефону Лиз сказала, что ей шестнадцать, а на вид и того не дашь. Волосы у нее тускло-русые, лицо широкое, невыразительное. Застывшее какое-то – и при этом взволнованное.

Тея смотрит на экран телефона.

– Нам пора, девочки.

– Погодите.

В третий раз за день завожу пластинку:

– Молока я в чашку нацедила, чашка – в холодильнике. Одеяльце – Фрейя его не любит, но, я надеюсь, постепенно привыкнет – на комоде, подгузники – в шкафу.

Перечисляю способы успокоить Фрейю. Рефреном звучит: «Мой телефон у тебя есть».

Фатима переминается с ноги на ногу, Тея вздыхает.

– Ты номер мой не потеряла, Лиз?

– Не. Вот он. – Лиз хлопает ладошкой по комоду. Там же лежит стопка десятифунтовых купюр – ее заработок.

– Молоко в холодильнике, – повторяю я. – Может, Фрейя и не станет пить – она к бутылочке не привыкла. Но, если проснется, все-таки попробуй дать ей бутылочку.

– Не волнуйтесь, мисс.

Голубенькие глазки излучают простодушие.

– Мама говорит, никто лучше меня с братишкой не управляется. Братишку, мисс, всегда на меня оставляют – и всегда все хорошо.

Звучит не слишком убедительно, однако я киваю.

– Пойдем уже, Айса, – не выдерживает Тея.

Ее ладонь – на дверной задвижке.

– Правда, надо идти. Опоздаем.

– Да-да, сейчас.

Господи, что я делаю? Чутье не просто подсказывает – оно вопиет о том, насколько неправильно мое решение. Но выбора нет. Между мной и Фрейей словно натянут резиновый жгут, который душит меня по мере того, как я удаляюсь от моей девочки.

– Попробую слинять оттуда пораньше, Лиз. Но ты мне звони, слышишь? Если что-нибудь произойдет – любая мелочь, – звони!

Лиз кивает. Отлипаю от нее, ухожу от Фрейи, и каждый шаг отдается в груди гулкой, болезненной пустотой.

Впрочем, стоит пройти по шатким мосткам и ощутить на лопатках тепло предзакатного солнца, как противная пустота чуть отпускает.

– На моей машине поедем? – уточняет Фатима, достав ключи из сумочки.

Кейт косится на часы.

– Не знаю. По дороге будет десять миль, но не в этом дело. Сейчас как раз тракторы с полей возвращаются – они дотемна работают. Если какой-нибудь трактор выедет с поля прямо перед нами, нам его не объехать. Придется тащиться за ним, а тракторы не быстрые. Опоздаем.

– Что делать? – Вид у Фатимы настолько перепуганный, что становится смешно. – Пешком надо идти?

– Пешком определенно получится быстрее. Через марш всего-то пара миль.

– Я же на каблуках!

– Ну так возьми сандалии!

Кейт указывает на пару крохотных сандалий марки «Биркеншторк», которые Фатима оставила на крыльце.

– Спокойно пройдем по маршу, – продолжает Кейт. – Не увязнем – дождей давно не было.

– Решайтесь, девчонки! – Тея прямо загорелась этой идеей. – Прогуляемся, как в старые добрые времена. Вдобавок, Фати, сама прикинь, что будет твориться на школьной парковке. Фиг найдешь место, а потом фиг выберешься, пока остальные не разъедутся.

Этот довод – решающий. По глазам Фатимы ясно: ей, как и нам всем, вовсе не хочется застрять в Солтен-Хаусе. Скроив для порядка не слишком довольную мину, Фатима переобувается. Следую ее примеру. Правда, сандалии у меня те же, в которых я днем ходила в деревню; морщусь от прикосновения ремешков к свежим мозолям. Кейт с самого начала надела босоножки на плоской подошве. Тея тоже; кому-кому, а ей лишние дюймы роста без надобности.