Московское время - Валерия Вербинина (2018)

Опалин мысленно отметил, что степень привязанности его собеседник почему-то измерял количеством сделанных подарков, но не стал заострять на этом внимание.

– Привозил ей отовсюду. – Радкевич выпустил длинную струю дыма. – Платья… и шляпки… перчатки тоже… Она хотела часы, я ей обещал. Я, конечно, не дурак. – Он криво улыбнулся. – Я понимал, почему она… Я не строил иллюзий…

Он разоткровенничался, перескакивая с предмета на предмет, стал говорить о том, как ему нелегко живется, хотя у него отдельная квартира, машина, хорошая зарплата. Опалин не мешал ему. Он перевидал достаточно свидетелей, которые начинали с враждебности и запирательства, а потом рассказывали такие подробности, какие не обсуждают даже с близкими людьми.

Вернулся Петрович, написал несколько слов на листке и передал Опалину. Тот прочитал: «Звонил Горюнов, в квартире и машине ничего подозрительного, подробные протоколы осмотра потом».

– Заполняй протокол допроса, – сказал ему Опалин, – и выписывай пропуск на выход.

– Меня не было на службе, – пробормотал Радкевич, облизывая губы. – Вы не могли бы…

– Мы дадим вам справку, что вас вызывали в МУР как свидетеля, – успокоил его Петрович.

– Свидетеля – это мне нравится. – Радкевич выдавил из себя подобие улыбки и неожиданно спросил: – Вы ведь найдете его? Я имею в виду того, кто убил Лену.

«А она ему очень нравилась, – понял Опалин. – Гораздо больше, чем он пытался показать. Такого вопроса холодные и равнодушные люди задавать не станут».

– Если хотите, я вам позвоню, когда появится определенность, – сказал Иван. Но Радкевич уже опомнился и, очевидно, решил, что его любопытство все же неуместно.

– Нет, не стоит, наверное… Предпочитаю верить вам на слово. Да, на ней ведь была золотая цепочка с кулоном, брошка…

– Тоже ваши подарки?

– Мои. Может быть… убили из-за них… кто-то позарился…

– Цепочка и брошка не были видны из-под верхней одежды, – ответил за Опалина Петрович. – Кроме того, они остались на месте, как и деньги в кошельке… Елисееву убили не из-за них. Теперь для протокола: ваши фамилия, имя, отчество…

Когда Радкевич удалился бодрой и даже слегка подпрыгивающей походкой, Опалин достал из сейфа карту Москвы, на которой отмечал места обнаружения жертв «комаровца», красным карандашом поставил в районе Марьиной Рощи третий крестик, подписал «Елена Елисеева» и пунктиром провел прямую линию до улицы Горького. Там он нарисовал большой вопросительный знак и обвел его кружком.

Возле знака Опалин приписал: «Ушла 12.11 рано утром».

– Постовые милиционеры, – забормотал Петрович, хмуря лоб, – кассирши в метро могут что-то вспомнить… Жаль, не вечером дело было, там же сплошные рестораны, швейцары стоят, командированные гуляют… джаз из всех дверей… Но даже рано утром… движение есть, и вообще… Она закричать могла. – Он помолчал и подытожил, хмуря брови: – Нет, не на Горького ее убили…

– А он ее там не убивал, – пробормотал Опалин, глядя на карту, на которой три крестика было разбросано в разных местах. – Он подвезти ее предложил… Районы обнаружения трупов видишь? Это не случайность… Он шофер.

– Ночной шофер?

– Может быть, и ночной.

В дверь просунулся коротенький нос Антона, жаждавшего новостей. За носом протиснулся и весь Завалинка, а следом явился и Казачинский.

– Я не понял, – начал Юра, – Радкевич-то почему свободно ушел?

– Потому что Елисееву убили, чтобы взять на память папиросу, – ответил Петрович. – Вот почему.

– Ну! – изумился Казачинский. Антон же смотрел на Опалина во все глаза, и Иван отлично понимал значение этого взгляда.

…Если ты лидер, ты можешь временами заблуждаться, но в конечном итоге ты обязан оказаться прав. Опалин с ходу счел виновным в убийстве Елисеевой «комаровца», и хотя потом вроде бы и возникали сомнения, время подтвердило правильность его версии.