Мертвая зыбь - Юхан Теорин (2015)

– Я его видел, а не говорил, – поправил Герлоф. – Что я ему скажу?

– И как ты думаешь… может так случиться, что он и Кант – одно и то же лицо?

– Ты так ставишь вопрос… как я думаю. Тогда скажу вот что: я так не думаю. Ты считаешь, Нильс Кант вернулся под чужим именем, умудрился начать новую жизнь в Боргхольме, открыл свое дело… маловероятно.

– Может, ты и прав.

А вот и указатель на Рамнебю. Без четверти одиннадцать. Навстречу проехал груженый лесовоз.

Герлоф никогда не бывал в Рамнебю – ни с суши, ни с моря. Проходил мимо на своей лайбе – это да, но в самом Рамнебю никогда не был. Поселок маленький, как Марнес, или даже меньше. Миновали Рамнебю и взяли курс на лесопилку.

Перед стальными воротами – место для парковки.

Герлоф взял свой портфель, они подошли к воротам и позвонили. Через несколько секунд ожил маленький громкоговоритель над кнопкой звонка. Сначала послышался невнятный хрип, потом треск, потом все замолкло.

– Алло? – неуверенно произнес Герлоф и вопросительно посмотрел на Йона: куда говорить? В маленькую решетку над звонком или прямо в кнопку? А может, просто крикнуть погромче – авось услышат?

Громкоговоритель молчал.

– А они тебя слышали? – шепотом спросил Йон.

– Откуда мне знать…

Из-за спины послышалось карканье. Герлоф резко обернулся – оказалось, всего лишь пара ворон на голой березе у парковки. Они никак не унимались, и Герлофу показалось, что каркают они здесь по-иному, чем на Эланде. Наверное, и у птиц свои диалекты.

Наконец-то. На территории лесопилки показалась фигура. Старик в кепке и черной куртке. Он двигался с таким же трудом, как и сам Герлоф. Подошел к воротам, нажал какую-то кнопку, и ворота распахнулись – на удивление бесшумно. Герлоф почему-то ожидал услышать ржавый стон петель.

– Хеймерссон, – сказал старик и протянул руку для пожатия.

– Давидссон, – сказал Герлоф Давидссон.

– Хагман, – сказал Йон Хагман.

– Мы звонили вчера. Насчет музея дерева.

– Знаю, а как же. – Старик сделал приглашающий жест рукой и пошел в глубь территории. – Очень хорошо, что позвонили. Музей вообще-то открыт только летом. В конце августа закрываем. Но если кто звонит заранее, мы идем навстречу. Как правило.

Герлоф ожидал… Что, собственно, я ожидал? – спросил он себя. Почувствовать запах свежего пиловочника, увидеть людей, таскающих тяжелые доски в сугробах опилок? Он, как всегда, застрял в прошлом. Заасфальтированные площадки, автопогрузчики, серые здания, сталь, алюминий…

– Ну, сорок восемь лет я здесь проработал, – сказал Хеймерссон через плечо. – Пришел пятнадцатилетним пацаном. Вот так жизнь складывается… А теперь вот заведую музеем.

– Мы из поселка, где владельцы жили, – решил сообщить Герлоф. – На севере Эланда.

– Владельцы?

– Ну да. Семья Кант.

– Они давно уже не владельцы. Продали лесопилку. В конце семидесятых. Ну, как директор Кант умер, так и продали. Теперь какая-то канадская фирма тут заправляет.

– А предыдущий владелец… Август Кант, если не ошибаюсь… вы с ним встречались?

– Каждый день, – улыбнулся Хеймерссон. – Я с ним встречался каждый день. Приезжал он на своем старом «моррисе»[12]… ну вот мы и пришли. Здесь когда-то контора была, а новым владельцам она показалась маловата, вот они и отдали ее под музей.

Дубовая табличка над дверью с выжженной каллиграфической надписью.

МУЗЕЙ ДЕРЕВА.

Хеймерссон открыл замок, вошел и зажег свет.

– Ну вот. Добро пожаловать. По тридцать крон с человека.

Герлоф заплатил и получил билеты – точно такие, как он нашел в бумажнике Эрнста Адольфссона.

Музей небольшой – две комнаты, соединенные коридором. Старые пилы, калибровочный циркуль в центре, на стенах множество черно-белых фотографий, под каждой – аккуратная подпись. Герлоф подошел поближе. Рабочие лесопилки, лесорубы с двуручными пилами, баржи, груженные пиловочником. Такие же лайбы, как и у него.