Мертвая зыбь - Юхан Теорин (2015)

– Это хорошо…

Она огляделась и села на край аккуратно застеленной постели.

Герлоф вдруг вспомнил заготовленную речь.

– И раз уж ты здесь, мы с тобой должны кое-что…

– Где она у тебя? – прервала его Юлия.

– Кто?

– Не кто, а что. Сандалия. Ты же понимаешь.

– А, сандалия… Сандалия в столе. – Герлоф внимательно посмотрел на дочь. – Но в первую очередь…

– Покажи! Я тебя очень прошу!

– Ты разочаруешься. Ну что… башмак – он и есть башмак…

– Я хочу его видеть, Герлоф.

Юлия резко встала. До сих пор на лице ее не промелькнуло даже тени улыбки, а в глазах застыло такое отчаяние, что он засомневался – стоило ли звонить ей? Но что сделано – то сделано, повернуть время не в его силах.

И все же Герлоф попытался затянуть разговор.

– Ты одна приехала?

– А с кем я могла приехать? Кто бы это мог быть?

– Не знаю… отец Йенса. Матс… ведь его звали Матс?

– Микаель… Нет, он живет в Мальмё. Мы давно не поддерживаем отношений.

– Вот оно как…

В комнате опять воцарилось тягостное молчание, и тут Герлоф вспомнил еще одну деталь.

– Ты подумала, о чем я тебя просил по телефону?

– А о чем ты меня просил?

– Ты подумала, какой густой туман был в тот день?

– Да… подумала. А при чем тут туман?

– Я думаю… думаю, все могло бы быть по-другому, если бы не туман. И вообще – как часто бывают туманы на Эланде?

– Не часто.

– Вот именно. Не часто. Два-три раза в год от силы. И многие знали, что будет туман. Об этом было в прогнозе.

– Откуда тебе это известно?

– Я звонил метеорологам. У них хранятся все прогнозы.

– И ты считаешь, что туман так важен?

– Да… кто-то воспользовался туманом. Кто-то, кто не хотел бы, чтобы его видели в этих местах.

– В этот день?

– Вообще.

– Значит, кто-то воспользовался туманом… чтобы похитить Йенса?

– Не знаю… вряд ли у него была такая цель. Кто мог знать, что Йенс именно в этот день решит прогуляться? Никто. Йенс, думаю, и сам-то не знал… случай подвернулся, вот и все. – Герлоф заметил, что губы у Юлии сжимаются все плотнее. Так было всегда, когда речь заходила об исчезновении Йенса. – Но туман-то точно… люди знали, что днем упадет туман.

Юлия словно и не слушала. Она, не отрываясь, смотрела на письменный стол.

– Вот об этом и стоит подумать. – Герлоф внимательно посмотрел на Юлию. – Кому был выгоден туман в тот день? Кому…

– Могу я посмотреть? – прервала его Юлия.

Он пожал плечами, выдвинул ящик стола и достал завернутый в глянцевую бумагу предмет. Совсем крошечный, весит, наверное, несколько десятков грамм, не больше, успела подумать Юлия.

5

Герлоф возился со свертком, а она смотрела на его руки. Руки старика – морщинистые, в пигментных пятнах, мертвенно-голубые прожилки сосудов. Пальцы дрожат… он неуклюже разворачивал бумагу, и этот шелест казался ей грохотом.

– Тебе помочь?

– Нет… все нормально.

Ну что он так долго возится? А может, нарочно медлит?.. Наконец Герлоф отодвинул бумагу.

Сандалик лежал в прозрачном полиэтиленовом пакетике. Она не могла отвести от него глаз.

Не плакать, подумала она. Только не плакать. Всего-навсего сандалик. Но все равно, глаза защипало, и она сморгнула слезу. Черная каучуковая подошва, коричневые кожаные ремешки, пересохшие и потрескавшиеся. За столько лет…

Сандалик, маленький стертый сандалик…

– Не знаю, его ли это башмак. Насколько я помню, похож, но ведь может быть…

– Это его сандалик. Йенса, – глухо вымолвила Юлия.

– Нельзя быть чересчур уверенным. Чрезмерная уверенность – это плохо.

Юлия не ответила. О какой «чрезмерной» уверенности он говорит? Она знала точно. Вытерла слезы и осторожно подняла пакетик.

– Я положил его в пакет сразу, как прислали… Могут быть отпечатки пальцев и все такое.

– Да, я понимаю…