Дом у озера - Кейт Мортон (2016)

Опять ворчание. Бу-бу-бу.

– Хватит, Элис. Когда-нибудь, бог даст, тебе тоже придется вести хозяйство, и вот тогда будешь решать, покупать необходимые вещи или нет.

На лице Элис было написано: «Ни за что!», и Элеонор вдруг с удивлением узнала в упрямых чертах четырнадцатилетней дочери саму себя, только намного моложе.

– Элис, я не буду повторять, – произнесла она резче, чем хотела. – Мы едем в город. Мартин уже пошел за машиной, так что немедленно найди туфли и обуйся.

Элис надменно поджала губы, ее глаза презрительно блестели.

– Да, мама, – сказала она, выделив слово «мама».

Мама. Мать семейства. Все ее недолюбливают. Даже сама Элеонор порой морщилась от неустанной педантичности этой женщины. С ней всегда было скучно, и она не упускала возможности испортить шумное веселье лекцией об ответственности или благоразумии. Элеонор сломалась бы от невыносимого бремени, которое свалилось на нее из-за болезни Энтони, но мать семейства успешно справлялась с трудностями. Она следила, чтобы девочки не путались у отца под ногами, когда его состояние ухудшалось, и в любой момент была готова броситься на помощь. Мать семейства не тревожится, если дети считают ее занудой. С чего бы? Она действует в их интересах, хочет, чтобы они стали лучше.

Элеонор, напротив, очень расстраивалась и оплакивала те далекие дни войны, когда девочки сворачивались у нее на коленях и слушали сказки, когда она бегала вместе с ними по Лоэннету и показывала укромные и волшебные уголки своего детства. Впрочем, она давным-давно перестала себя жалеть. Элеонор видела, как существуют другие семьи, жизнь которых вращается вокруг нужд и потребностей инвалида, и пришла к выводу, что сопутствующий ущерб слишком велик. Она не желала, чтобы тень боли и разочарования мужа накрыла жизнь их растущих дочерей. Если она, Элеонор, примет на себя его печали, тогда девочки не пострадают, а в один прекрасный день она найдет нужного врача и сможет вылечить Энтони, и никто ничего не узнает.

А пока Элеонор, как и обещала, была полна решимости скрывать болезнь мужа. Именно поэтому она все время делала множество заказов в лондонских магазинах. В половине вещей она не нуждалась, просто из всех способов, которые она придумала, чтобы вовремя увести дочерей, этот был самый простой и правдоподобный. Между вылазками на пляж или походами в поля Элеонор увозила дочерей в город, чтобы забрать с почты посылки. Со своей стороны, девочки охотно верили (правда, с недовольным ворчанием), что их мать одержима походами по магазинам и не успокоится, пока не купит в Лондоне модную вещицу. Так было и этим утром.

– Дебора, Клементина, Элис, быстрее! Мартин ждет!

Возникла привычная суматоха – дочки носились по всему дому в поисках неуловимых туфель. Значит, позже им придется выслушать лекцию о юных леди, ответственности, долге перед собой и так далее. Мать умела читать нотации. А почему, собственно, и нет, ведь у нее перед глазами был пример Констанс. Порой Элеонор сама удивлялась, откуда в ее собственном голосе столько сварливости, как холодно и недовольно она разговаривает. Лица девочек были живым воплощением скуки и нелюбви, когда Элеонор сурово призывала их вести себя как следует. И, что еще хуже, они нисколько не удивлялись, разве только на лице Деборы изредка мелькали обида и смятение, как будто она почти помнила время, когда все было по-другому. Наверное, это и есть самое ужасное. Дочери понятия не имеют, как она завидует их свободе и радуется тому, что они не связаны светскими условностями, не знают, что когда-то и она была такой же и что, сложись все иначе, они могли бы быть друзьями.