Спаси моего сына - Полина Рей (2021)

Конечно, он оказывается рядом почти сразу, но если бы этого не произошло – пришлось бы вернуться. Я к нему разворачиваюсь, а у самой в мозгу мысль – не смотри на то, каким Верниковский стал. Ни на лицо его почерневшее, ни на складки возле рта, которых раньше не было. Это уже не твоё дело, Соня.

– Скажи мне, Дань… почему я, совершенно свободная женщина, должна сейчас разгребать то, во что ты меня макаешь? – спрашиваю хрипло, делая жадный вдох.

Воздух отравой из выхлопных пропитан, когда рядом газует какая-то тачка. И в лёгких моих такое же ощущение – мерзкой отравы.

– Ты о том, что я приехал? – уточняет Верниковский. – Так я предупреждал – буду тебя возвращать.

Он руки на груди складывает, а на лице – что-то сродни злой усмешке. Не сразу понимаю, что вообще муж имеет ввиду. Точнее, вроде как осознаю, вот только понять бы – он это сейчас серьёзно?

Сделанное заявление настолько не вписывается в действительность, что я даже забываю, за чем именно позвала Верниковского.

– Поэтому ты Марка с собой взял?

Запрокинув голову, я смеюсь. Выходит даже радостно, чего совсем от себя не ожидаю. И мысленно поздравляю себя в очередной раз – молодец, Сонь. Ты сделала верный выбор, когда тебя на части разрывало от измены мужа.

– Нет. Отец срочно к другу сорвался. Больше с сыном сидеть некому было, – как будто мигом осунувшись, говорит Даня.

А я… я делаю то, чего и желаю. Иду в атаку.

Это потом у меня будет время, чтобы осмыслить сказанное им. Возможно, даже попытаюсь расспросить свекровь относительно того, как её сын оказался в ресторане, несмотря на наши договорённости. Или пошлю всё к чертям, потому что вроде как присутствие Верниковского мне только на руку. Не придётся искать встреч и говорить о рандеву со Светой.

– Я не о том, что ты приехал, – возвращаюсь к тому, с чего начали. – Я о матери твоего ребёнка.

Даня смотрит на меня с непониманием, окончательно рассеивая те крохи сомнений, что он мог знать о её визите. Так или иначе доверия между нами нет и быть не может, потому и позволяю себе усомниться в подобных вещах.

– Что с ней? – роняет глухо Верниковский.

– То, что она была у меня. Угрожала. Сказала, что если ты дело против неё не прекратишь, то мне не поздоровится.

На скулах мужа играют желваки. Взгляд становится диким, а чёрные зрачки заполняют собой едва ли не всю радужку.

– Сука… – выдыхает он. – Просто сука…

Я полностью с ним согласна. Совершенно точное определение для той, кто своего ребёнка отдал, словно щенка.

– Я не хочу такого впредь, Верниковский. Донеси до Светы, что ни к тебе, ни к вашему с ней ребёнку я не имею никакого отношения. И иметь не буду.

Вроде бы слова эти отражают действительность, а у меня горечь внутри всё равно появляется.

Даня подаётся ко мне, его лицо – в нескольких миллиметрах от моего. Нависает сверху, смотрит пристально, а у самого отражением та же боль, что и я чувствую. И я задыхаться начинаю, как будто в вакуум попала.

– Мне кранты без тебя, Сонь… живу, как в аду, – шепчет он возле самых губ.

– Так может, заслуженно это? – отвечаю едва слышно.

Кислород мне нужен. Прямо сейчас. Иначе задохнусь – отключусь прямо здесь и сейчас. Судорожно начинаю рыскать взглядом по окружающей обстановке. Всё, что угодно – вывеска над дверями ресторана, редкие прохожие, трещинки на асфальте… мне нужно что угодно. Но глазами нахожу… Сашу.

Он стоит в нескольких метрах от нас, прислонившись к боку своей машины. Курит, щурится сквозь сизый дым, и просто наблюдает.

И мне дышать становится легче, несмотря на неконтролируемый страх, прокравшийся в душу. А страх этот не с Верниковским связан, а с Дарьяловым. Кажется, он сядет в любой момент и просто уедет.

Не слушая ответа Дани, который что-то говорит, я иду на неслушающихся ногах в сторону Саши. Он ждёт… всё так же подносит сигарету к губам, делает жадную затяжку.