Все цветы Парижа - Сара Джио (2019)

– Потому что у меня есть месье Дюбуа! – Она прижала к себе любимого медведя, сильно потрепанного и одряхлевшего. Надо не забыть пришить ему левое ухо – в который раз.

– Да, доченька. Ты никогда не бываешь одна. – Я поцеловала ее.

– Угу, точно, – подтвердила она.

Я улыбнулась и сразу поняла, что ей хочется услышать от меня те же слова, какие говорила мне моя мама, когда мы расставались. Мама смотрела на меня большими, любящими глазами и говорила: «Ne pas s’envoler, mon petit oiseau» – «Не улетай, моя маленькая птичка».

– Ne pas s’envoler, mon petit oiseau, – повторила дочка.

Я поцеловала дочку и закрыла за собой дверь. Я поддерживала папу под руку, и мы медленно спустились по лестнице. Квартира Эстер была на первом этаже. Я постучала два раза в ее дверь и вскоре услышала шаги. Долгое молчание, потом дверь приоткрылась, и в полутемный холл упала узкая полоска света. На нас глядела пара карих глаз.

– Селина? – спросила Эстер, открыв дверь чуть шире.

– Да, – ответила я. – Мы тут с моим отцом, Клодом. Я понимаю, уже поздно, и мне неловко беспокоить вас, но… нам нужна ваша помощь.

– Конечно, – ответила она, не колеблясь ни секунды, открыла дверь шире и с опаской посмотрела на лестницу за нашей спиной. – Заходите скорее, – сказала она и, впустив нас, торопливо закрыла дверь на щеколду.

Ее квартира была гораздо меньше нашей, но по-своему прелестной и такой стильной, что я даже не ожидала. Стены были покрашены приятным оттенком бургундского, мебель тоже была уникальной. Меня впечатлила ваза с павлиньими перьями; уверена, что дочке она бы тоже понравилась. Квартира находилась в задней части дома и выходила окнами в садик, где у нас с Кози была маленькая грядка.

– Пожалуйста, садитесь, – ласково пригласила Эстер, показав на софу.

Нашу соседку нельзя было назвать модницей или светской дамой; она коротко стриглась и носила муслиновые платья, и все же в ее манерах сквозило врожденное благородство. Она была моего возраста или чуть моложе, но за десять лет, которые она жила в нашем доме, я ни разу не видела ее с мужчиной. Печально, подумают некоторые. Но Эстер, казалось, всегда без труда довольствовалась работой в больнице, а отработав смену, приходила домой к своей кошке Жижи.

Я обратила внимание на небольшой письменный стол с пишущей машинкой и толстой пачкой машинописных страниц, перевязанных двумя резинками. Эстер заметила мой взгляд и кивнула.

– Я пишу книгу, – сообщила она.

– Книгу?

– Да, – ответила она. – Ну, это коллекция всяких историй. За годы работы я слышала много интересного от моих пациентов и решила все это записать.

Я взглянула на папу и усмехнулась, пытаясь его развеселить.

– Гляди, мы можем тоже попасть в эту книгу!

– Конечно, – отозвалась Эстер, а папа слабо улыбнулся. – Вы найдете себя в девятнадцатой главе. – Она нахмурилась, когда я рассказала про папины травмы, и внимательно рассмотрела его раны. – Сейчас мы вас починим, и вы будете как новенький. Но перед этим я хочу предложить вам чай.

– Нет, спасибо. Не беспокойтесь.

– Никакого беспокойства, – сказала она. – Я и сама с удовольствием составлю вам компанию.

Я ужасно волновалась за папу и даже не заметила, что Эстер была в ночной рубашке и халате. Мы либо разбудили ее, либо она просто ложилась спать. И все же она не высказала ни малейшего недовольства. Через несколько минут она вернулась, неся в одной руке горячий чайник, а в другой три чашки.

– Вы так добры, – сказала я Эстер. – Мы невероятно благодарны вам за помощь. Перед этим я позвонила доктору Бенниону и…

Эстер спокойно покачала головой, наливая чай.

– Можете больше не говорить. – Она протянула чашку папе, потом мне. – Я рада, что вы пришли ко мне. Доктор Беннион – ненадежный человек.

Я вспомнила, сколько раз он лечил папу, Кози и меня. Тогда он был приветливым. Неужели я так ошибалась все эти годы?