Исчезающие в темноте - Наталья Тимошенко (2018)

Бабушкин голос звучал несколько взволнованно, однако громко и отчетливо, из чего Рита сделала вывод, что она не рыдала всю ночь, капая себе в стаканчик валерьянку и запивая ею таблетки от давления. Это немного успокоило совесть.

— У Марка, — честно ответила она.

— Рита, не говори ему ничего.

— Почему?

Вера Никифоровна на секунду замялась, словно подбирала слова, но затем, так и не придумав, как смягчить формулировку, сказала прямо:

— У него серьезная травма, мешающая ему жить. Ты уверена, что, узнав о твоем даре, он не захочет им воспользоваться?

Рита уже открыла рот, чтобы заявить, что она уверена в обратном, но так ничего и не сказала. Они ведь уже ночевали вместе раньше. После двух дней, проведенных на ногах, и ночного забега на кладбище. И тогда он вполне себе бодро встал утром. Он спал на даче на неудобном диване и нормально ходил после этого, насколько речь могла идти о нормальности в его случае. И затем, когда они с Лерой приехали к нему домой. Он проспал почти двое суток, тоже едва ли сильно шевелясь, но встал сам. А сегодня вдруг так затекла нога, что он упал. Не было ли это способом вызвать ее жалость? Заставить ее саму предложить воспользоваться даром?

Она тут же разозлилась на себя и на бабушку за эти нелепые подозрения. Наверняка глупые и беспочвенные. Разочаровываться в еще одном небезразличном ей человеке было слишком тяжело.

— Он так не сделает.

— Рита…

— Как ты себя чувствуешь? — перебила она. — Все хорошо?

— Конечно.

— Тогда я приеду позже. Не волнуйся.

Не дав бабушке ответить, она выключила телефон.

***

Марк ненавидел чувствовать себя беспомощным. Он часто пользовался своей инвалидностью, если ему это было выгодно в том или ином случае, но на самом деле зависеть от других не любил больше всего на свете. Поэтому первые месяцы в больнице стали для него настоящим адом. Если бы он мог добраться до окна, наверное, выпрыгнул бы. К счастью, когда он наконец смог до него дойти, прыгать уже не было нужды. Да и этаж, к его разочарованию, оказался всего лишь третьим. Так скорее можно было заново переломать себе с трудом срастающиеся кости, нежели убиться насмерть.

Не в этом ли крылась причина того, что он работал как проклятый, только бы научиться заново ходить вопреки всем прогнозам врачей? И почти перестал заниматься ногой после того, как смог посещать туалет и душ самостоятельно.

Его всю жизнь бесили те, кто пренебрегал элементарными правилами безопасности, а затем плакал от последствий. Не то чтобы он всегда поступал правильно, но, как минимум, не обвинял мироздание, когда получал по заслугам. Даже в пять лет, вообразив себя Бэтменом и прыгнув с крыши гаража, не проронил ни слезинки, сломав руку. Он понимал, что сам виноват и теперь отвечает за свои поступки. В той аварии и ее последствиях не было его вины. Она была в том, что за восемь лет после нее он так и не избавился от трости.

Узнав о целительских способностях Риты, он не мог не думать об этом. За неделю в больнице он не раз и не два мысленно строил разговор с ней, чтобы убедить попробовать развить этот дар. В том числе и с корыстной целью. Это выглядело так соблазнительно: вылечить ногу, не прилагая усилий. Однако теперь он запретил себе даже думать об этом. Рита не виновата в том, что он бездарно потратил восемь лет. Ну ладно, шесть. Первые два года он ногой как раз активно занимался. Она не обязана платить за это своим здоровьем. Марк хотел бы пообещать себе возобновить лечение и тренировки, но понимал, что не стоит хвататься за все сразу, иначе желание снова сдаться и стать куском говна только усилится. Хватит пока и живописи.