Чудовище и красавица - Алла Лагутина (2017)

Но что-то изменилось в окружающем Алтан мире, когда из пролеска, из тумана выехал на огромном коне Белоглазый. Мир перестал быть спокойным и предсказуемым. Перестал быть безопасным. В ее мире появился волк…

Через четыре дня после той встречи в поселке узнали от проезжего, что беглеца поймали жандармы, и самый жестокий из них, человек с белым лицом и белыми волосами, прозванный Саган Болохо, связал беглеца и волок за своим конем, пока тот не перестал кричать, а когда перестал, разрешил другому жандарму перебросить чуть живого через седло… Саган Болохо был плохой, страшный. Взяток не брал. Ссыльные русские его ненавидели: жестокий очень и подозрительный. Чуть что – в кандалы и в острог отправляет. Городок здесь маленький, незначительный, и русские надеются, что Саган Болохо за заслуги переведут в большой город, может, даже в Иркутск, лишь бы подальше. А женщины из скверного дома жаловались буряткам, которые приходили в скверный дом полы мыть, что Саган Болохо берет себе одну из них и мучает, разве что не до смерти, но пока плетью не иссечет, нет у него желания, а потом зато такое желание, что даже самые распутные из скверных женщин после болеют, и к ним знахарок зовут. Платит всегда, в отличие от других жандармов, но лучше бы вовсе не ходил, после него женщина неделю, а то и две работать не может. Страшный, очень страшный человек. Любит острожников к порке приговорить, а сам стоит и смотрит так, будто хочется ему самому за розги взяться, только не по чину, и ему обидно.

Алтан сразу поняла, что она в лесу встретила Саган Болохо. Только для нее он теперь был Белоглазый.

Еще через восемь дней он снова приехал. Не было теперь беглеца. Ее искал.

– Захотелось посмотреть, правда ты такая красавица или мне почудилось в тот день, – сказал он с волчьей улыбкой.

Алтан угостила его кислым молоком, как положено, и меда поднесла, кусок сот вырезала и подала на блюде. Он и молоко выпил (а русские обычно свежее любят), и мед съел так жадно, будто голодал. На нее смотрел, не отрываясь. Ей казалось, он облизывает ее лицо взглядом. И очень хочет укусить, но пока не решается. Ей было страшно…

А он подарил ей нитки для вышивания. Цветной шелк, целый набор в картонной коробке. Дорогие нитки.

– Я слышал, что ты шаманка, и потому вместо мужа у тебя дух. Но точно ли духа хватает для радости?

Алтан нахмурилась.

Белоглазый расхохотался:

– Чудно. Ответить не можешь, а все понимаешь… Ты красавица. Таких тут больше нет. Может, твоя мама с казаком согрешила, а? У тебя лицо не широкое и тело не мясистое. И если содрать с тебя эти тряпки, окажется, что ножки длинные да щиколотки точеные. Я знаю в этом толк, запястья-то какие тонкие. Как бы я хотел посмотреть на твою наготу, красавица. Посмотреть и потрогать…

Алтан знала: от лютого зверя убегать нельзя. Надо его взглядом остановить.

Она попыталась остановить взглядом Белоглазого.

Получилось.

Он вздохнул:

– Не хочешь. Понимаю. Девственна ты. Мужской любви боишься. Эх, не будь у меня невесты, пожалуй, увез бы я тебя отсюда, крестил бы в церкви, учителей нанял, обучил бы читать, писа́ть и танцевать, а больше ничего и не надо женщине. А потом бы и женился. Уж очень ты хороша. Никогда я такой красоты не видел. Но невеста у меня, не могу я слово данное нарушить. И потом, ее одну я не боюсь насмерть замучить… Зверь во мне. Твоя красота его раззадоривает. Лучше бы мне тебя не видеть, красавица. Но не удержусь, еще приеду. Ты не бойся: я пока его могу держать на цепи, зверя-то, пока до теплой кожи твоей не добрался.

Он уехал, а Алтан впервые этой ночью не смогла заснуть до утра, и Соловей не сумел ее утешить. Страшно ей было. Очень страшно.