Молочные зубы - Зои Стейдж (2019)

– Давай-ка я угадаю: ты, наверное, упала с велосипеда? Или, может, решилась на какие-нибудь другие чудеса храбрости?

Повязка, уютно и надежно зафиксировавшая поврежденную кисть, Ханне понравилась.

– Она не говорит, – сказал папа.

– Совсем?

Он адресовал Ханне широкую дразнящую улыбку, словно та могла выпустить наружу копившиеся годами внутри слова.

– Совсем. По крайней мере, со мной.

Доктор Как-его-там посмотрел на папу с очень серьезным видом.

– Я так понимаю, вы привезли и жену? Несчастный случай на заднем дворе?

– Мы развели костер.

Доктор кивнул.

– И что же случилось с вашей дочерью?

Папа застыл в нерешительности.

– Она от него пострадала, как и ее мама.

Ханне не понравилось, что в докторе уживались два человека: веселый и беззаботный с ней и суперсерьезный с папой.

– И поскольку мисс Ханна у нас не говорит, то ожидать от нее объяснений того, что случилось, не приходится. Очень удобно.

Мужчины уставились друг на друга, как две кобры.

Папа придвинулся ближе к Ханне. Он знал, что она на его стороне, и это ее очень обрадовало. Девочка даже не могла злиться на него за то, что он отшвырнул ее в сторону, понимая, что это все мамино заклятие.

– Я не причинял близким вреда, – стиснув зубы сказал папа.

Ханна от удивления разинула рот, даже не понимая, на что намекал доктор. Но тут же его захлопнула и зло посмотрела на врача. Потом обняла папу, он подхватил ее и посадил на колени.

– Ладно… Но вы должны понимать, что в мои обязанности, помимо прочего, входит и убедиться, что…

– Она может идти? Ей пора в постель.

Ханна хоть и не устала, но положила папе на плечо головку и сделала вид, что спит. Он всегда оставался для нее самым лучшим человеком, а доктор Как-его-там даже не догадывался, кто и почему стал жертвой их несостоявшейся казни.

– Когда будете уходить, вам распечатают рекомендации по дальнейшему лечению.

Папа размашистым шагом направился к двери. Ханне нравилось чувствовать себя в его могучих руках. Он вновь обрел всю свою силу – для нее. И опять был полностью на ее стороне. Она восторгалась тем, насколько глубоко они друг друга понимали. Да, они могли совершать ошибки, но все равно оставались командой.

И что им теперь делать с мамой?

СЮЗЕТТА

Молодость и красота врача ее поразили. Изумительные густые волосы и медного оттенка кожа. Не в состоянии в точности определить ее этническую принадлежность, Сюзетта хотела спросить, откуда она родом, но понимала всю бестактность подобного вопроса и знала, что ответ на него будет честным, но бесполезным: Беркли, штат Калифорния; Ньюарк, Нью-Джерси; Колумбия, Огайо. Ее родители, дедушки и бабушки были выходцами из тех или иных краев, но при этом Сюзетта осознавала всю неуместность своего любопытства. Что намного важнее, у доктора была легкая рука, она умела успокоить и облегчить боль.

Врач подтвердила, что раны над левой коленкой и на щеке серьезнее, чем на ногах. К счастью, от кожи пришлось отдирать лишь крохотный кусочек ткани. Руки, смазанные гелем и перевязанные бинтами, почти не горели – однажды она обожглась сильнее, доставая из духовки тяжелое блюдо старой, изношенной прихваткой. Но ее предупредили, что над коленкой может остаться небольшой шрам. А еще щека. Когда Сюзетта, борясь с приступом тошноты, легла на смотровой стол, доктор занялась ею в первую очередь.

– Что там? – спросила Сюзетта.

Врач обрабатывала рану, аккуратно очищая ее края.

– Ожог абсолютно симметричный размером с двадцатипятицентовую монету. Мне нравится, что этот черный налет – не помертвевшая кожа, а всего лишь след от уголька. Когда до конца заживет, останется небольшая складка, кожа в этом месте может побледнеть. Я дам вам координаты одного пластического хирурга, но не уверена, что с таким ожогом второй степени вам можно будет помочь.