— Там живут мои друзья, и у них мы временно остановимся. А теперь помалкивай, — велел ей дядя.

Луиза притихла, сосредоточившись на письме, которое надо будет стащить из кармана Стивена. Если в этом письме пришло приглашение на собеседование по поводу работы служанки, это ее спасательный пояс. Ей просто необходимо завладеть им.

Она продолжала молчать, пока Кэннон, лавируя между людьми, вел ее к девятой платформе, где уже стоял поезд. Стивен выбрал дальнее купе, с одной-единственной пассажиркой — пожилой дамой, тихо плакавшей в свой носовой платочек и, казалось, вообще не обратившей на них внимания. Свистя, шипя и сотрясаясь, поезд отъехал от перрона, и только тогда дядя убрал руку, дав передышку племяннице. Они сидели рядом, и Луиза застыла в напряженной позе, точно аршин проглотила, запрещая себе смотреть на карман Стивена. Сам же он, надвинув шляпу еще ниже, скрестил руки на груди и уставился в окно.

Поезд уже набрал ход, и Луиза смотрела на исчезающие силуэты Лондона, на серые оконные сетки и потемневшие от копоти кирпичные дома на южном берегу реки. Скоро лондонские предместья сменили равнинные поля Кента с буроватой стерней, четко отделенные от бледных небес ровными линиями живых изгородей. Жилые дома фермеров то удалялись к горизонту, то мелькали перед самыми окнами поезда, порой позволяя пассажирам увидеть молочные бидоны, ожидавшие у дверей амбара погрузки на телегу, или открывая перед ними лишь удушающий дым каминных труб. Когда поезд выбрался из первого туннеля, Луиза невольно восхитилась, увидев стадо белых с рыжими пятнами коров, лежавших на краю поля, с единственным стоявшим перед ними быком — точно ленивый парламент, разлегшийся перед премьер-министром. Они миновали еще два туннеля, и каждый раз, ныряя в их кромешную тьму, поезд начинал так оглушительно стучать колесами, что у девушки закладывало уши.

«В этой темноте, — подумала Луиза, — можно попробовать завладеть письмом».

Осторожно подняв левую руку, она слегка коснулась кончиками пальцев толстой шерсти куртки Стивена. Сердце ее билось так сильно, что у нее слегка закружилась голова, но она прижала локоть к боку и мягко нащупала верхний край кармана. Однако едва пленница свела пальцы, чтобы ухватиться за этот уголок, вагон вновь выехал на свет, и ей пришлось убрать руку.

Почувствовав это движение, Стивен резко взглянул на племянницу, но она совершенно спокойно продолжала смотреть вперед. Он похлопал себя по карманам, словно что-то искал, но украдкой — хотя она и заметила его осторожность — проверил наличие письма, а потом достал кисет с табаком и начал скручивать папиросу. Вскоре купе заполнилось клубами серого дыма. Пожилая дама слегка закашлялась, но это не нарушило ритма ее всхлипываний.

Когда Стивен почти докурил папиросу и красный огонек на конце окурка уже угрожал обжечь ему ноготь большого пальца, Луиза осознала, что поезд замедлил ход. Колеса начали стучать реже, а ее сердце опять принялось выбивать бешеную дробь, колотясь так, будто могло выпрыгнуть из груди. Поезд остановился, и девушка внезапно поднялась на ноги.

— Право, дядя, — сказала она, лучезарно улыбнувшись, — ты ведешь себя неприлично. Наша бедная соседка уже едва может дышать.

Пожилая дама взглянула на Луизу. Стивен поднял руку, но девушка, притворившись, что ничего не заметила, открыла окно и сочувственно улыбнулась попутчице. Она слышала, как в других вагонах хлопают двери, впуская и выпуская многочисленных пассажиров, а потом станционный кондуктор выкрикнул название станции — Льюис. Луиза открыла окно как можно ниже и, повернувшись боком, незаметно спустила из вагона правую руку и взялась за ручку двери.

— Сядь на место! — крикнул Стивен, вставая, и она поняла его намерение, когда он шагнул к ней, швырнув окурок на пол. Сокс вскочил на ноги. Луиза услышала свист кондуктора, длинный и пронзительный свист. Машинист свистнул в ответ, и девушка покачнулась, когда поезд вновь медленно застучал колесами.