– Этот милашка, Джон Амбар Макэндрюс, заедет за тобой, или вы встретитесь в доме престарелых?

Я предупреждающе машу салфеткой у нее перед лицом.

– Он за мной заедет, так что веди себя хорошо. И он не милашка.

– По сравнению с Питером он милашка, – говорит Китти.

– Давай честно. Они оба миловидные. Питер тоже не качок в татуировках. Кстати, он очень тщеславный.

Каждый раз, когда мы проходим мимо окна или стеклянной двери, Питер смотрит на свое отражение.

– Ладно, а Джон тщеславный?

– Нет, я так не думаю.

– Хм.

– Китти, не устраивай соревнование «Джон против Питера». Не важно, кто симпатичнее.

Китти продолжает, будто меня и не слышала.

– У Питера машина круче. Что водит Джонни? Какой-нибудь внедорожник? Что толку от внедорожника? Они только бензин жрут.

– Справедливости ради замечу, что у него гибрид.

– А тебе нравится его защищать.

– Он мой друг.

– Ну а Питер – мой! – заявляет она.

Одеться оказалось непросто, но я наслаждаюсь каждым шагом. Мне нравится предвкушение, ожидание вечера. Я медленно надеваю чулки со швом, чтобы не сделать зацепку. У меня уходит вечность на то, чтобы выровнять швы по задней линии ног. Потом платье: синее, с узором из белых веточек и ягод и с прозрачными короткими рукавами. И, наконец, обувь. Громоздкие красные туфли на каблуках с бантиком на носке и ремешком на лодыжке.

Все вместе смотрится великолепно, и я должна признать, что Китти была права насчет победного ролла у меня на голове. Чего-то меньшего было бы недостаточно.

Когда я собираюсь выходить, папа начинает суетиться, восторгаясь моим шикарным видом, и делает миллион фотографий, которые отсылает Марго. Она сразу же звонит нам по видеочату, чтобы увидеть все своими глазами.

– Обязательно сфотографируйся вместе со Сторми, – просит Марго. – Я хочу посмотреть на ее сексуальный наряд.

– Он не такой уж и сексуальный, – отвечаю я. – Она сшила его сама, по выкройке платья сороковых годов.

– Уверена, она найдет способ сделать его сексуальным, – говорит Марго. – А что наденет Джон Макларен?

– Понятия не имею. Он сказал, что это сюрприз.

– Хм, – произносит она. Это очень многозначительное «хм», но я его игнорирую.

Когда папа делает последние снимки на крыльце, к нам подходит мисс Ротшильд.

– Ты потрясающе выглядишь, Лара Джин! – восхищается она.

– Да, не правда ли? – говорит папа нежно.

– Боже, обожаю сороковые! – восклицает мисс Ротшильд.

– Вы видели документальный фильм Кена Бернса «Война»? – спрашивает ее папа. – Если вам интересна Вторая мировая, то он обязателен к просмотру.

– Посмотрите как-нибудь вместе! – предлагает Китти, и мисс Ротшильд стреляет в нее предупреждающим взглядом.

– Он есть у вас на DVD? – спрашивает она папу.

Китти пылает от волнения.

– Конечно, можете взять в любое время, – предлагает папа, как всегда, не понимая намеков, и Китти хмурится, а потом у нее чуть не отваливается челюсть.

Я поворачиваюсь посмотреть, что она увидела. По улице едет красный «Мустанг»-кабриолет с опущенным верхом, за рулем сидит Джон Макларен.

От этого зрелища у меня тоже отваливается челюсть. Джон при полном параде: бежевая рубашка с коричневым галстуком, коричневые слаксы, коричневый ремень и шляпа. Волосы разделены пробором. Он выглядит лихо, как настоящий солдат. Он улыбается мне и машет.

– Ух ты! – выдыхаю я.

– Вот уж точно! – соглашается мисс Ротшильд, выпучив глаза вместе со мной.

Папа и документальный фильм Кена Берна забыты. Мы все пялимся на Джона в этой форме, в этой машине. Как будто я его выдумала. Он паркует машину напротив дома, и мы все бежим к нему.

– Чья это машина? – хочет знать Китти.