Раскаленный добела - Джилл Шелвис

— Да, ты бы так и сделала. Ты самый жестокий честный человек, которого я когда-либо встречал.

— Правда? — она откинулась назад, устроившись гораздо удобнее, чем он, если бы был пассажиром. — Да, наверное, так оно и есть. Я бы наверняка уже сказала тебе, что меня так бесит.

— Я не бешусь.

— Угу. — Полностью расслабившись, она вытянулась, ее волосы развевались на ветру. — Как скажешь, Ас.

Он решил, что больше всего ему нравится ее спокойствие. Замечательно.

— Я не злюсь, — повторил он.

— Так ты сказал.

Они молча ехали по городу, щурясь сквозь дым и падающий пепел, по неровным булыжным мостовым и мимо многовековой архитектуры.

Прежде чем покинуть дом, Гриффин тщательно проверил погоду, а Роза помогала переводить новости по радио. Максимум сегодня будет девяносто с сорокапроцентной влажностью. Не очень хорошо — дождь был бы единственной хорошей вещью в этой ситуации — но и не так уж плохо. Физически он был готов настолько, насколько это вообще возможно, а это еще ни о чем не говорило.

Мысленно… он понятия не имел. И внезапно ему захотелось рассказать кому-нибудь, довериться тому, с чем он столкнулся в прошлом году, с чем он все еще сталкивался. И не просто кого-нибудь, а Линди. Он хотел, чтобы она знала все.

— Линди.

Когда они начали подниматься над городом, ее правая рука лежала на двери, пальцы выстукивали какую-то мелодию, слышную только ей. Ветер бешено развевал ее волосы вокруг лица. Она смотрела на проплывающий мимо пейзаж, и когда он произнес ее имя, ее пальцы перестали постукивать.

— Насчет этой долбаной штуки…

Она повернула голову и посмотрела ему в лицо.

Переключившись на более низкую передачу для холма, Гриффин на мгновение сосредоточился на дороге, которая с одной стороны была окружена каменной стеной, а с другой-отвесным спуском обратно в город.

— В последний раз, когда я боролся с огнем… — он глубоко вздохнул и продолжил движение. — Все пошло наперекосяк.

Женщина ласково спросила.

— Насколько плохо?

— Чертовски плохо. Люди пострадали. Люди… погибли…

— Берегись! — крикнула она, когда перед ними выскочил койот, а за ним еще один. — Не убей их!

Он нажал на тормоза, чертовски надеясь, что койоты успеют вовремя, потому что он не был готов умереть за это.

Они повернулись боком и начали скольжение.

Стиснув зубы, Гриффин посмотрел на выступающие скалы слева и отвесный обрыв справа. Какой-то выбор, но он в любой день мог бы выбрать выступающие камни и свалиться со скалы.

Они повернулись к утесу.

Линди изо всех сил вцепилась в приборную панель и молчала, пока койоты прыгали к выступающим скалам, исчезая из виду.

Джип продолжал скользить.

— Гриффин…

Да, он знал, он видел. Он отчаянно крутил баранку, поворачивая на спуск, отпуская тормоза, и, наконец, наконец, джип откликнулся на более мягкое прикосновение, свернул от обрыва к скалам, прежде чем медленно выровняться.

Затем они остановились, глядя вперед, как будто ничего не произошло. Воцарилось молчание. Пыль медленно оседала; ни одного койота не было видно.

Гриффин глубоко вздохнул и посмотрел на Линди.

— Было весело. — Когда она не произнесла ни слова, просто изо всех сил вцепилась в приборную доску, он нахмурился. — Ты в порядке?

— Пижон.

Какое-то мгновение он изучал ее застывшую позу, и его сердце начало успокаиваться.

— Потому что не дай бог ты признаешься, что тебя что-то напугало, верно?

— Меня многое пугает. Например, твое вождение.

— Это ты сказала, чтобы я их не сбил.

— Ну, ты не должен меня слушать!

Он пристально посмотрел на нее и рассмеялся.

— Ты же не собираешься признаться, что тебя это раздражает? А если бы мы свалились с обрыва, ты бы призналась тогда?

— Если я сохраняю хладнокровие, это не значит, что я никогда не раздражаюсь. Меня это раздражает. Меня это сильно раздражает.