Раскаленный добела - Джилл Шелвис

— Ven por aca, apurarse (уходите отсюда, быстрее), — и мужчины сделали именно это, побежав с ними на восток.

— Быстрее, — сказал Гриффин Линди, все еще держа ее за руку. Он сунул ей рацию. — Скажи им всем, чтобы выдвигались немедленно.

Она перевела это в рацию, и они поднялись по тропинке, по которой еще вчера наносили на карту периметры, а теперь огонь пожирал их линии.

На более высокой площадке, пока безопасной, они начали все сначала, копая, расчищая, снова копая.

* * *

Несколько часов спустя Гриффин поднялся еще выше, чтобы посмотреть, что происходит. И когда он это сделал, то должен был признать, что, несмотря на непредсказуемый ветер, все было спокойно.

Чья-то рука легла ему на плечо.

— Мы добились отличного прогресса, верно?

Мягкий голос Линди проник сквозь защитную оболочку, которую он надел, как и все остальное снаряжение, чтобы защититься эмоционально, но ее прикосновение пробило защиту, и его самого. Он не знал, как она могла это сделать — заставить его чувствовать, заставить страдать, но она это сделала. Линди заставляла его хотеть снова стать цельным человеком, она заставляла его хотеть так много вещей, и его горло так сжалось, когда он повернулся к ней, что он не доверял своему голосу, поэтому Гриффин просто кивнул.

Как ни странно, они добились превосходного прогресса. Они почти вернули время, которое потеряли сегодня утром. Восточное и западное движение были охвачены, полностью сдержаны. К северу огонь почти не продвинулся вперед, казалось, что он застрял в скалах, а к югу, в направлении города, они лихорадочно продвигались вперед, опережая пламя, и, как ни странно, были уже совсем близко.

Так они простояли довольно долго. Линди вздохнула и откинула волосы с лица, ее пальцы оставили длинную полоску грязи на щеке и подбородке, которая присоединилась к нескольким полосам. Глядя на нее, Гриффин не мог поверить, как сильно он увяз в ней, и как она сумела пробиться через это только своим голосом и прикосновением.

— Я действительно думаю, что у нас все хорошо, — сказала она.

— Да. — Он не мог отвести от нее глаз. — У нас все хорошо.

Но она нахмурилась и схватила его за окровавленную руку.

— Где, черт возьми, твои перчатки? — вытащив их из заднего кармана, она помахала ими перед его лицом. — Привет, Земля-Гриффину, выходи, Гриффин.

Мрачная улыбка тронула его губы. Как получилось, что эта грубая и неуклюжая женщина привлекла его?

— Ты очень ласковая, правда?

Линди подавила желание улыбнуться.

— Если хочешь, чтобы тебя обняли, иди и найди свою маму. — Но поскольку она ничего не могла с собой поделать, то поднесла его ладонь к своей щеке, и что-то внутри нее отреагировало на эту простую связь. Она спросит, если он тоже это чувствовал. Или он тонул во всех эмоциях, с которыми сталкивался? — Я знаю, что сегодня тебе тяжело, — тихо сказала она. — И что ты расстроен и страдаешь…

Его большой палец скользнул по ее подбородку.

— Я не страдаю…

— Гриффин.

— Разве я выгляжу сейчас расстроенным, Линди?

Она оглядела его с ног до головы. Теперь его глаза блестели, но не от страха или паники. Прежде чем женщина успела это сказать, он положил свободную руку ей на бедро, прижимая к дереву. Заслонив ее своими широкими плечами, он посмотрел на нее с таким выражением, что у нее перехватило дыхание.

— Может, тебе стоит измерить мне температуру, — предложил он.

О, Боже.

— Позволь мне помочь тебе. — Он накрыл ее рот своим. Гриффин крепко поцеловал ее, втягивая язык Линди в свой рот, и только когда она затаила дыхание и издала жалобно-нуждающийся всхлип, мужчина отстранился.

Дыша так же тяжело, как и она, он держал ее.

— Тебе не кажется, что я болен? — снова спросил он.

Он положила свою руку на колотящееся сердце.

— Ты чувствуешь… жар.

"Боже мой», — подумала она, — «неужели ему жарко?»