Запах соли, крики птиц - Камилла Лэкберг (2011)

Когда дверь за ними закрылась, Патрик остановился с рюкзаком в руках. Потом посмотрел на него. Рюкзак был ему знаком по фотографиям, снятым на месте смерти Расмуса. Однако на сделанных в вечернее время снимках не было видно множества темных пятен. Патрик понял, что это засохшая кровь. Кровь Расмуса.

Она разговаривала по мобильному телефону, нетерпеливо перелистывая книжечку.

— Да, но он у меня с собой. А сколько вы заплатите? И всего-то? — Она разочарованно нахмурила брови. — Но тут масса классного материала. Потянет на историю с продолжением. Нет, тогда я лучше позвоню в какой-нибудь журнал. О'кей, тысяча пойдет. Я могу передать его завтра. Но деньги должны быть уже на моем счете, иначе вы ничего не получите.

Тина удовлетворенно сложила мобильный телефон, потом отошла подальше от здания клуба, села на камень и принялась читать. Она так толком и не познакомилась с Барби, да и не стремилась. Но проникать задним числом в ее мысли казалось немного жутковатым. Тина переворачивала страницы дневника и жадно вчитывалась. Она уже видела перед собой отрывки на развороте вечерней газеты с подчеркнутыми наиболее интересными местами. Больше всего дневник удивил ее тем, что Барби оказалась не такой тупой, как ей представлялось. Мысли и впечатления, порой довольно неглупые, были хорошо сформулированы. Однако Тина нахмурила брови, когда дошла до абзаца, заставившего ее решиться продать это дерьмо газетчикам. Разумеется, после того, как вырвет эту страницу. Там было написано:

«Вчера я слушала, как Тина репетирует песню. Она собирается исполнить ее сегодня вечером в клубе. Бедняжка Тина. Она даже не понимает, насколько ужасно поет. Интересно, как одно и то же может так жутко звучать для окружающих и при этом казаться приятным самому исполнителю? Хотя, с другой стороны, на этом строится вся концепция „Идола“, так что тут, вероятно, нет ничего необычного. Мысль о том, что она может стать певицей, ей явно внушила мама. Должно быть, мать Тины совсем лишена музыкального слуха. Других объяснений я найти не могу. Но у меня не хватает духу сказать об этом Тине. Поэтому я ей подыгрываю, хотя и думаю, что по большому счету оказываю ей медвежью услугу. Я обсуждаю с ней ее музыкальную карьеру, ожидающий ее успех, разные концерты и турне. Но чувствую себя дрянью, поскольку вру ей прямо в лицо. Бедная Тина».

Тина со злостью вырвала страницу и разорвала ее на малюсенькие кусочки. Вот сука! Если раньше смерть Барби ее все-таки немного расстраивала, то теперь уж точно нисколечко. Эта дрянь просто получила по заслугам! Она ведь, блин, представления не имеет, о чем болтает. Каблуком Тина вдавила клочки бумаги в гравий. Потом пролистала дальше, до озадачившего ее места. На одной из страниц, написанных вскоре после прибытия в Танум, Барби записала:

«В нем есть что-то знакомое. Не пойму, что именно. Кажется, будто мозг изо всех сил пытается отыскать что-то глубоко спрятанное. Только не знаю что. Что-то в том, как он двигается. В его манере говорить. Я знаю, что уже видела это, но не пойму где. Только чувствую все большую и большую неприязнь. Словно что-то все время крутится в животе, а я никак не могу положить этому конец. Пока не узнаю.