Запах соли, крики птиц - Камилла Лэкберг (2011)

Сильвио обычно, потягивая из бокала хорошее красное вино, смотрел на оливковые рощи брата и отвечал: «Я нужен шведам». И ничуть не сомневался в справедливости своих слов. Когда он, уже почти тридцать лет назад, отправился в Швецию, это казалось приключением. Предложение временной работы в католическом приходе Стокгольма дало ему повод, которого он всегда искал, — повод отправиться в страну, казавшуюся ему таинственной и удивительной. Впрочем, особых странностей Сильвио там не нашел. В первую зиму он чуть не замерз до смерти, пока не усвоил, что, выходя на улицу в январе, необходимо надевать три слоя одежды. Тем не менее он с первого взгляда влюбился. Влюбился в свет, в еду, в скрывавшиеся за внешней холодностью горячие сердца шведов. Научился ценить и понимать мелкие жесты, деликатные комментарии, негромкую приветливость, присущую светловолосым северянам. Хотя последнее было не совсем правдой. Сильвио откровенно удивился, когда, приземлившись на шведской земле, обнаружил, что далеко не все шведы — блондины с голубыми глазами.

В любом случае, он остался. После десяти лет службы в стокгольмском приходе ему представилась возможность возглавить приход в Нючёпинге. С годами в его итальянско-шведский даже проник местный диалект, и ему нравилось веселье, которое периодически вызывала эта странная смесь. На его взгляд, шведы явно слишком редко смеялись. Возможно, обычные люди не связывали католицизм с радостью и смехом, но для Сильвио религия заключалась именно в этом. Если уж любовь к Богу не приносит света и наслаждения, то что же тогда может их принести?

Эльсу это поначалу изумляло. Она пришла к нему, вероятно, в надежде обрести кнут и страдания. А обрела дружескую руку и добрый взгляд. Они очень много говорили об этом. О ее чувстве вины и потребности в наказании. С годами Сильвио бережно провел ее через все слои понятий «грех» и «прощение». Главной составляющей прощения является раскаяние. Истинное раскаяние. А уж этого Эльсе было не занимать. Более тридцати пяти лет она ежедневно, ежесекундно каялась — долгое время для такого бремени. Его радовало то, что он смог немного облегчить ее участь, дать ей возможность дышать хотя бы несколько лет. Вплоть до смерти.

Сильвио наморщил лоб. После визита полицейских он много думал о жизни Эльсы и о ее смерти. Он много размышлял над этим и раньше, но их вопросы всколыхнули массу чувств и воспоминаний. Однако тайна исповеди священна, он это знал. Тем не менее в голове вертелись мысли, желание нарушить обещание, которым его связал Господь. Но Сильвио понимал, что это невозможно.

Когда у него на письменном столе зазвонил телефон, он инстинктивно почувствовал, о чем пойдет разговор. Наполовину с надеждой, наполовину с дрожью он ответил:

— Сильвио Манчини.

Услышав имя полицейского из Танумсхеде, он усмехнулся. Терпеливо выслушал все, что хотел сказать Патрик Хедстрём, а потом помотал головой:

— К сожалению, я не могу говорить о том, что доверила мне Эльса.

— Да, вы обязаны хранить тайну.

Сердце бешено колотилось в груди. На мгновение ему показалось, что он видит в кресле перед собой Эльсу — с ее прямой осанкой, коротко стриженными белыми волосами и худенькой фигурой. Он пытался откармливать ее макаронами и пирожными, но на нее, похоже, ничто не действовало. Она смотрела на него ласково.

— Мне ужасно жаль, но это не в моих силах. Вам придется искать другие способы, чтобы…

Эльса требовательно кивнула ему из кресла, и он попытался понять, что она имеет в виду. Может, ей хочется, чтобы он рассказал? Но от этого легче не стало, ему все равно нельзя. Она продолжала смотреть на него, и ему пришла в голову идея. Он медленно произнес:

— Я не могу раскрыть то, во что посвятила меня Эльса. Но могу рассказать о том, что общеизвестно. Эльса родом из ваших краев. Из Уддеваллы.