Запах соли, крики птиц - Камилла Лэкберг (2011)

Керстин рассеянно переключала каналы: в основном шли передачи, куда можно было звонить за большие деньги и угадывать слова. Страшно неинтересно. Мысли вновь вернулись туда, где часто блуждали в последние две недели. Кто мог желать Марит зла? Кто подловил ее в состоянии отчаяния из-за ссоры, в приступе гнева? Испугалась ли она? Все произошло быстро или медленно? Было ли ей больно? Знала ли она, что ей предстоит умереть? Вопросы крутились в голове, оставаясь безответными. Из газет и телепрограмм Керстин узнала об убийстве девушки из реалити-шоу, но осталась на удивление равнодушной — ее до краев заполняла собственная боль. Вместе с тем ее не переставало беспокоить то, что это убийство отвлекает ресурсы от расследования смерти Марит. Ведь из-за внимания СМИ полиция бросила все силы на расследование убийства девушки, и гибель Марит больше никого не волновала.

Керстин села на диване и потянулась за лежавшим на столе телефоном. Если остальные бездействуют, то придется ей проследить за соблюдением интересов Марит. Это ее долг перед подругой.

После смерти Барби они стали собираться в кружок в зале клуба каждый день. Поначалу не обошлось без протестов. Угрюмое молчание нарушалось лишь язвительными замечаниями, но после того, как Фредрик объяснил, что иначе съемки продолжаться не будут, участники нехотя пошли на сотрудничество. Спустя примерно неделю они даже каким-то непостижимым образом начали ждать встреч с Ларсом. Он не разговаривал с ними свысока, слушал, высказывал соображения, не казавшиеся неуместными, и говорил с ними на одном языке. Даже Уффе, сам того не желая, начал относиться к психологу с некоторой симпатией, хотя скорее бы умер, чем открыто признал это. Групповые встречи перемежались индивидуальными беседами, что больше ни у кого не вызывало никаких возражений. Особых восторгов, правда, никто не высказывал, но все вроде бы смирились.

— Как вы пережили последнее время, учитывая все, что произошло? — Ларс одного за другим оглядел всех членов кружка, ожидая, что кто-нибудь возьмет слово. Под конец его взгляд остановился на Мехмете.

— Я считаю, нормально, — ответил тот, немного подумав. — Все так закрутилось, что я вроде как и не успевал задумываться.

— Задумываться о чем? — спросил Ларс, призывая его продолжить и развить свою мысль.

— О том, что произошло. О Барби. — Парень замолчал и опустил взгляд на руки.

Ларс оставил его в покое и оглядел прочих.

— По-вашему, это хорошо? Когда не надо задумываться? Вы тоже считаете, что шумиха сыграла положительную роль?

Снова непродолжительное молчание.

— Я нет, — мрачно ответила Йонна. — Я считаю, что было тяжело. Чертовски тяжело.

— В каком смысле? Что именно показалось тебе тяжелым? — Ларс склонил голову набок.

— Представлять себе, что с ней произошло. Когда перед глазами картины. Как она умерла, ну и все такое. И как она лежала в этом… мусорном контейнере. Омерзительно, блин.

— А другие тоже видят картины? — Взгляд Ларса остановился на Калле.

— Ежу ясно, что видим. Только об этом лучше не думать. Я хочу сказать, что это даст? Барби все равно не вернешь.

— А ты не думаешь, что тебе станет легче, если разобраться с этими картинами?

— Эх, полегчает, только если взять еще пивка! Правда, Калле? — Уффе стукнул приятеля по ноге и засмеялся, но, увидев, что никто его не поддерживает, снова помрачнел.

Ларс переключил внимание на него, отчего Уффе неловко заерзал на стуле: он единственный по-прежнему отказывался полностью включаться в процесс, как это обычно называл Ларс.

— Уффе, ты всегда изображаешь крутизну. А что творится у тебя в голове, когда ты думаешь о Барби? Какие возникают воспоминания?

Уффе огляделся по сторонам, словно не веря собственным ушам. Какие у него воспоминания о Барби? Он захохотал и посмотрел на Ларса.