Новая Ты - Кэролайн Кепнес (2019)

– Не был, – отвечаю я и понимаю, что не хочу даже вспоминать про Эми и Бек. Не хочу никого искать. Хочу забыться и отдохнуть. В этой комнате, в этой постели меня даже почти не тревожат мысли о кружке с мочой, оставленной на Род-Айленде. Будто за дверью стоят невидимые стражи, которые берегут нас и никому не выдадут наши ДНК и наше прошлое.

Я не знаю, сколько минуло времени: день, два… Лав – это наркотик. Чем больше она рассказывает о своей жизни, тем меньше мне хочется делится своими историями, настолько они кажутся мелкими и неприглядными.

– Ладно, – соглашается она, – потом расскажешь, если захочешь.

Лав не давит и не настаивает. С ней даже «Коктейль» смотреть приятно – не то что с Эми. Она ценит «Ханну и ее сестер» и обожает «Преступления и проступки». Я уже начинаю думать, что она идеальна, когда вдруг раздается заглавная песня из «Грязных танцев», и Лав аж подскакивает от радости. И до нуля убирает громкость.

– Я его наизусть знаю. Могу смотреть даже без звука, – говорит она.

Я закрываю ей ладонью глаза и спрашиваю, сможет ли она смотреть его и без картинки. Лав хохочет, а я покрываю поцелуями ее колени, локти, бедра. Запрет не нарушаю, но она кончает и без этого. И с удивлением признается, что раньше такого не бывало. А я спрашиваю, есть ли в отеле бассейн.

Конечно есть. Мистер Муни был чертовски неправ: он совсем не холодный и не грязный. А манящий и сладостный, как вагина. Мой телефон падает в него, и Лав ныряет на самое дно. И отдает своему дворецкому, чтобы тот положил его в рис на просушку. А меня подмывает сказать, чтобы он вообще его выбросил. Лав говорит: это знак – надо обо всем забыть и расслабиться. А я уже и не помню ничего, что было до нашей встречи, в прошлой жизни.

Раньше мужчины шли на запад, дробили камни, просеивали песок в надежде увидеть драгоценный блеск, почувствовать приятную тяжесть золота в ладони. И мне пришлось пройти через многое, но я ни о чем не жалею, потому что это привело меня к Любви.

20

Даже не знаю, что мне нравится больше: здешняя кровать, шелковые простыни, вид из окна, терраса или тосты с джемом, которые ждали на столе, когда я проснулся. «Шато Мармон» – как Диснейленд для взрослых, место, где сбываются все желания. Про телефон и спрашивать не пришлось – он лежал в маленькой корзинке рядом со свежими булочками и серебряным кофейником. Лав еще спит. Я накидываю халат, наливаю кофе, беру тост и выхожу на террасу.

Поначалу мне немного не по себе с непривычки. Закончив завтрак, я заглядываю в зеркало – посмотреть, остался ли я прежним. Или вдруг нега и роскошь изменили меня чудесным образом: закрыли поры, разгладили кожу, и мне теперь не придется покупать притирки, как у Хендерсона. Я бесконечно счастлив. И даже если меня сейчас вышвырнут на улицу, это не пошатнет моего блаженства, главное – чтобы рядом осталась моя карамельная любовь. Ее отказ от минета не омрачает счастья. Я – мужчина, а значит, своего добьюсь. Прекрасно, когда есть к чему стремиться.

Облокачиваюсь о перила и включаю телефон. Он начинает жужжать, как припадочный: Дилайла завалила меня сообщениями.

«Эй, что насчет завтра?»

«Мама передает тебе привет LOL».

«Мама обожает рестораны Дэна Тана. Что скажешь?»

«Эй».

«Джо?!»

«Фывапролджэ».

«Эй, с тобой все в порядке? Харви сказал, что ты так и не появлялся дома. Обзваниваю больницы».

«Моя мама здесь только до понедельника… Вот говно!»

«Пойдем в “Птицы”?»

«Иду в “Птицы”. Увидимся там?»

«Фывапролджэ».

«Тук-тук».

«“Ла Пубелль”?»

«Я в “Ла Пу”!»

«ИДИ В ЖОПУ!»

«Эй, Джо, с тобой всё в порядке? Прости, конечно, не стоило навязываться с мамой, но это совсем не то, что ты думаешь. Знакомство с родителями, и всякое такое… Она классная. С ней весело. Не стоило прятаться».

Фотография голых сисек.