Новая Ты - Кэролайн Кепнес (2019)

Я не вру. Дом, выстроенный в послевоенном стиле, и вправду потрясает. Прежде всего своей нелепой яркостью и модной выхолощенностью. Он как фарфоровая плошка с мороженым, забытая посреди пустыни после взрыва ядерного реактора. Цветастый, как футболка Майло, и пустой, как голова Форти. Мы паркуемся. Лав чувствует мое раздражение и подталкивает меня.

– Прости, – бормочу я, – мне казалось, мы едем в Палм-Спрингс.

– Уже приехали, – отвечает она с интонацией примы. – Майло умеет выбирать натуру.

Мне уже порядком надоело слушать о талантах этого белобрысого урода. Тем более что их попросту нет! Дом отвратительный и расположен на отшибе, вдали от магазинов, ресторанов и мест съемки «Меньше нуля», которые я мечтал увидеть. Мой мозг начинает пульсировать, как только я переступаю порог этого пустого, холодного дома. Кроме нас троих, тут никого на мили вокруг. По спине пробегает холодок. Снаружи пекло, а внутри стужа. И ни океана, ни надежды, ни диванов в стиле шебби-шик, ни песка на полу в кухне, ни тепла, ни фактуры, ни глубины.

И все же снимать будут здесь, так как Майло, мать его, нужны кадры из местного кабака «Индор Коачелла». Если кто не в курсе, Коачелла – модный музыкальный фестиваль, на котором все наряжаются как хиппи и делают вид, будто хлыщи из «Пэшн пит» так же круты, как «Роллинг стоунз». Только идиоту могла прийти в голову идея засунуть этот дурдом в антураж казино.

Барри Штейн, кстати, не одобрил задумку Майло, сказал, что снимать в частном клубе без официального разрешения чревато серьезными штрафами. Майло взмолился:

– Всего один дубль. Нас никто не заметит. Мне нужно лишь передать атмосферу в воспоминаниях героев – мерцающие огни, танцпол. Никакой конкретики.

– Ясно, – хмыкнул Барри. – Дерьмовая затея.

Но Майло уже не остановить. Мы снимаем с утра до вечера, без выходных. После каждого дубля он рубит воздух, как каратист, будто ни разу не смотрел фильмов с Беном Стиллером и не знает, что так делают только говнюки. Вот бы Бена сюда… Или кого угодно с мозгами, чтобы прекратить этот затянувшийся фарс.

Пока идет съемка, я вынужден без дела сидеть в аппаратной. Мне даже свой стул не дают перенести, когда мы перемещаемся, потому что я «не в штате».

Идет четвертый день. «Хармони» и «Орен» ссорятся из-за того, что ее щенок погрыз его ботинки, однако быстро успокаиваются и скрепляют мир поцелуем. Снова и снова. Несколько дублей подряд. Меня бесят декорации. И раздражает, что все постоянно хлопают и говорят на идиотском жаргоне. Предпоследний дубль у них почему-то называется «Эбби», а последний – «Мартини». Градус ЧСВ[13] зашкаливает. Когда мои сценарии возьмут в работу, я принципиально не стану торчать целыми днями на съемках. И когда Майло попросится на площадку, я соглашусь, а потом случайно «забуду» предупредить охрану.

– Снято! – орет он после тринадцатого поцелуя и хватает Лав за руки. – Получилось хорошо. Правда ведь?

– Получилось идеально!

Наглая ложь!

Убью гаденыша! Меня все в нем раздражает: как он пьет диетическую газировку, как собирает свои белобрысые патлы в пучок, как протирает совершенно чистые очки концом футболки, чтобы все увидели его накачанный пресс. Да, мать его, на нем очки, мокасины цвета морской волны и синее поло с поднятым воротничком, и, черт побери, разве я уже не прикончил этого хлыща, когда он торговал содовой и трахал Джиневру Бек?!

Майло снова орет «Мотор!» и тянется своими грязными губами к моей Любви.

У меня непроизвольно сжимаются кулаки. Но я бессилен. Мне остается есть и смотреть, есть и терпеть. А впереди еще двадцать четыре дня изощренных пыток. Майло и Лав импровизируют диалог (не верю!), и все это лишь потому, что он хочет залезть ей в трусы.

Всё, больше не могу. Спрашиваю Форти, где тут ближайший ресторан.

– Мы на съемках, старина, – ухмыляется он и хлопает меня по спине. – Никаких гулянок, пока не закончим.

Я понижаю голос: