Новая Ты - Кэролайн Кепнес (2019)

Узнаваемый тенор Стива Перри переходит в крещендо, Дилайла бьется в истерике. Бедная! Сколько бед ей еще пришлось бы пережить на своем долгом одиноком пути, если б не появился я. Она заплатила, чтобы ей выбили на бедре «Не теряй веры», но смысла этих слов так и не поняла: недостаточно просто верить, надо верить во что-то более значительное и прекрасное, чем слава и деньги.

Хватаю ее за наращенные патлы и прикладываю о край ванны. Кончено. Никаких больше слез. Кровь струится по лбу. Я был прав. Красавицей ее назвать нельзя – максимум симпатичная. Мне ее совсем не жаль. Впрочем, как и всего остального в этом мире. Включая себя.

31

Хорошо, что я взял с собой в Эл-Эй старую отцовскую сумку, иначе не знаю, как избавился бы от тела. Натягиваю видавшие виды треники и рабочую футболку и бегу за машиной. От холодного утреннего воздуха саднит горло. Город окутан туманом. Какого черта, это же Лос-Анджелес, тут всегда должна быть хорошая погода! Очищаю от измороси лобовое стекло и завожу мотор. Хендерсон, мать его, даже после смерти приносит мне одни несчастья.

Паркуюсь прямо у входа и включаю аварийку. Взлетаю по ступенькам, вытаскиваю сумку и дергаю молнию. Не идет! Тяну – застряла! Больших мусорных мешков у меня нет. Дергаю изо всех сил, до крови сдираю палец – наконец подается. Вынимаю Дилайлу из ванны и опускаю в раскрытую сумку. Она погружается в ее утробу, словно в гигантский черный цветок. Застегиваю молнию, навсегда закрывая от мира ее ноги, щедро покрытые автозагаром, бедро с татуировкой, дешевые трусы и поношенный лифчик, слишком короткую шею и слишком надутые губы, густо накрашенные глаза, покатый лоб и наращенные волосы.

Поднять сумку не получается, тащу волоком. Скоро на пробежку потянутся зожники – надо торопиться. Поспешно закидываю тело в багажник. Томас Вулф[12] был прав: домой возврата нет. Особенно если это доходный дом в Эл-Эй.

* * *

Раньше я никогда не выходил в океан один. Хотя всегда хотелось. Пару недель назад мы взяли «Донци» и всей компанией поплыли на Марина-дель-Рей в один модный бар. Лав стало холодно на открытой террасе, и она попросила меня принести ей свитер. Я помню это ощущение, когда оказался на яхте совсем один. Меня так и подмывало завести мотор и уплыть в закат. Куда-нибудь далеко-далеко. Например, в Японию.

Но музыканты в баре играли кавер на песню «Africa» рок-группы «Тото», и меня переполняло счастье. Этого хватило, чтобы бесконечному океанскому простору и неизвестности предпочесть Лав и уютный полумрак танцпола. К тому же у меня нет лицензии. Конечно, семья Квиннов может уладить любые проблемы с законом, но Лав просила не плавать в одиночку:

– Если тебя задержат без меня или Форти, могут быть сложности.

* * *

Я правлю к берегу. Бренное тело Дилайлы нашло успокоение на дне Тихого океана, вдали от мира, причинявшего ей столько страданий. Я буду с теплотой вспоминать о ней, о ее нереализованных талантах и несбывшихся мечтах, о том, как она пришла ко мне в первый раз за чужим блендером. Ее жизнь – наглядное доказательство опасности амбиций. Видит Бог, не моя вина, что из порядочной девушки она превратилась в социально опасного монстра.

Мне искренне жаль ее родителей. Мне горько за всех парней, которые в нее влюблялись. Я представляю, как Харви приведет в ее квартиру нового жильца и станет показывать ее вещи. И от этого становится совсем невыносимо. Лос-Анджелес перемалывает людей. Здоровые, неглупые, трудоспособные граждане вроде Хендерсона и Дилайлы переезжают сюда и превращаются в озабоченных монстров. Как же так? Это неправильно! Меня немного отпускает: будь они чуточку добрее и отзывчивее, мне не пришлось бы идти на крайние меры. А пока результат моего пребывания в Эл-Эй такой: одна звезда и одна охотница на звезд. И ни одной актрисы…

Правлю к «Аллеям» под углом тридцать градусов, аккуратно причаливаю – я многому научился за это лето.

– Джо?!

Лав!