Увеличительное стекло - Эндрю Мэйн (2019)

Если дети были похищены не посторонним, которого видели впервые в жизни, значит, они могли знать похитителя или, по крайней мере, пересекались с ним несколько раз до пропажи. В таком случае похититель должен был знать о семейных обстоятельствах этих детей. Есть два основных способа получить такую информацию: первый – просто спросить, а второй – просмотреть данные о детях, которые собирают школы и досуговые центры. И если у злоумышленника был доступ к данным, значит, он мог быть сотрудником школы или центра. Я знаю, это звучит несколько слишком, но Тед Банди работал в психологической службе телефона доверия, и его коллега, между прочим, бывший полицейский, описывал маньяка как дружелюбного и сочувствующего человека. И вот этот дружелюбный и сочувствующий напал за одну ночь на пять женщин, из которых двух убил.

На учениках местных школ паразитирует масса негодяев. Страшнее всего, что некоторые, например, учителя, домогающиеся школьников, делают это уже десятилетиями, о чем свидетельствует куча жалоб. И самый тяжелый случай был как раз с учителем, жертвами которого становились, в основном, дети нелегалов, слишком запуганные, чтобы жаловаться. Но в Гарвинской школе учатся не только дети из группы риска в целом, именно тут учился пропавший Латрой, и мне интересно выяснить, не встречался ли с Тойменом кто-нибудь из его одноклассников.

– А вот наш продвинутый класс, – говорит Доусон. – Похоже, они с миссис Вальдес на прогулке.

Дальняя стена класса увешана рисунками, но отсюда я не могу их рассмотреть.

– А можно взглянуть поближе?

– Эм, да, конечно.

В ее взгляде появляется оттенок подозрительности.

– Как, вы говорите, называется ваша компания?

– Никак, я работаю из дома. Аналитик программного обеспечения.

Не могу же я вломиться в кабинет директора и сказать, что я – обеспокоенный гражданин, который подозревает, что один из пятиклассников – Фредди Крюгер.

– Понятно. А ваша жена?

– Официантка, – отвечаю я, направляясь прямиком к стене с рисунками. В целом знакомый набор семей, животных и киноперсонажей. Пока я рассматриваю рисунки, Доусон изучает меня самого. Похоже, внезапно она заподозрила, что я вовсе не отец воображаемой Грейси.

– Мне нужно сделать телефонный звонок, пойдемте в кабинет.

– Да, конечно, – говорю я, не двигаясь с места и пытаясь осмыслить рисунки. С ходу ничего конкретного. Но тут с краю я вижу лист с изображением высокой фигуры в черном с мешком игрушек в руках. – Знаете, кто это?

Подпись под рисунком гласит: «Рико», а вовсе не «Латрой». Она наклоняется к листу.

– Черный Санта-Клаус?

– Одна из подруг дочери что-то говорила о Тоймене, не слышали?

– Нет. И нам действительно пора идти.

– Да, конечно. Я только напишу маме девочки, переспрошу.

Я достаю телефон и фотографирую рисунок.

– Г-н Крей, здесь нельзя фотографировать!

– О, прошу прощения, – я убираю телефон в карман и замечаю на учительском столе открытый еженедельник. – Давайте вернемся в кабинет.

Она разворачивается к двери, а я направляюсь прямиком к столу.

– Г-н Крей?

– Сейчас, жвачку выплюну, – не разворачиваясь к ней, я успеваю сделать фотографию еженедельника, на странице которого виден полный список учеников.

– Так, все, я вызываю охрану! – в мгновение ока Доусон снимает с пояса рацию и подносит ко рту.

– Отлично! – отвечаю я, глядя ей в глаза. – Заодно спросите их, что стало с Латроем.

Она замирает.

– Не поняла?

– Латрой Эдмундс, пропал месяц назад. И тоже рисовал Тоймена, – поясняю я, указывая на рисунок.

– Не знаю, о чем вы! Уходите, пока я не вызвала полицию.

Я поднимаю руки.

– Я хотел лишь помочь!

– Вас кто-то об этом просил?

– Отец другого пропавшего ребенка.