Картина маслом - Андрей Ильин (2018)

Так это же монеты! Похоже, добрались до нумизматической коллекции! Перебирают кругляши, перебрасывают друг другу, даже не догадываясь об их ценности. Или догадываются?

Рядом с ними какие-то длинные тюки из прорезиненной ткани. Один наполовину заполнен. Чем? Скорее всего, монетами. И еще, наверное, подсвечниками и другим «железом» из драгметаллов.

Один встал, подошел к тюку, сыпанул в него полную пригоршню монет. Берут, похоже, те, что из серебра или золота.

Точно. Второй радостно поднял, показал царский рубль. И еще один.

— Ого! Золотой! — одобрительно загудели бандиты. — И еще усерднее стали рыться в горе денег.

«Медяшки» они брезгливо отбрасывали, хотя каждая такая медяшка могла быть… Ну и хорошо, что отбрасывают, хоть что-то сохранится… А то, что не сохранится, — это куда?.. И как?..

— Шагай, проходи!

Дверь в небольшое помещение понятного назначения, потому что сразу в нос шибануло. Значит, сюда.

По углам и вдоль стен мокро и гадко. А в центре можно свободно проходить. Пока еще люди пытаются соблюдать хоть какие-то приличия, не гадить под ноги. Потом, возможно, им станет всё равно, потому что свободного пространства не останется.

— Поторапливайтесь. — Боец брезгливо морщится, вдыхая запахи.

— Мы что же, прямо здесь должны? А туалет?

— Здесь вам туалет. Кто не хочет — пошли обратно.

— Но мы… Тут же мужчины. И женщины.

— Ну и что? Давай, оправляйся по-быстрому, мне ждать некогда. — Дёрнул автоматом.

А что, если его сейчас? И автомат… Легко… Но что дальше? А дальше ничего! Дальше десятки боевиков, заложники и картины.

— Время пошло!

Пленники разошлись. Женщины — направо, мужчины — налево.

Стараясь не глядеть друг на друга, пристроились как смогли, боясь, стесняясь издать лишние звуки. Ужасно всё это! Стыдно! Гадко! И бумаги нет! Нет бумаги! Растерялись… Но кто-то догадался, снял с себя, разорвал на полосы рубаху. И другие тоже последовали его примеру.

И «инвалид» тоже присел, но не сразу, потому что долго возился скрюченными пальцами, расстегивая штаны. Ему хотели помочь, но он испуганно замотал головой — я сам, сам! Отошел чуть подальше. Присел возле батареи, там, где шаровой кран. А на кране запорная ручка. Синяя, длинная… Слава богу, не «бабочка». Напрягся, мучительно перекосив лицо. И все отвернулись — неудобно стало.

А ему удобно! Удобно завести руки за спину, нащупать и, срывая кожу и ногти, открутить гайку. Ну же, ну!..

Шевельнулась. Поддалась! Оборот. Еще…

Снять, медленно сдернуть рычаг, незаметно сунуть его в карман. Такой железкой, если упереть в ладонь и сильно ударить, можно перебить горло или пробить печень. Эта железка — оружие в опытных руках. А его руки опытные, очень!..

Теперь встать. Пойти, подворачивая ступни..

— Всё. Пошли!

— А умывальник?

— Так перебьетесь!

Нет им умывальника. Ничего нет, что нормальному, цивилизованному человеку положено. Вся их цивилизация осталась там — за стенами, снаружи. А здесь они как в пещере, как первобытные люди…

— Издеваются, суки! — сказал кто-то тихо.

— Что? — встрепенулся боевик. — Ты меня… Ты нас!.. — Ударил рядом стоящего мужчину прикладом по голове. Может, даже не того, который сказал… Не всё ли равно!

Мужчина упал, опрокинулся в угол. Туда, где только что они были. Что-то чавкнуло.

Все вздрогнули. Это было… это было как-то бесчеловечно. Не то, что ударили, а что бросили туда… человека.

— Подымайте его и пошли.

Подняли, помогли, вышли из помещения. И пошли подавленные, униженные, сломленные.

Этот загаженный зал, куда их десятками… это, наверное, не случайно. Если бы их привели в нормальный туалет, они бы так быстро не сломались. Но их пригнали, как скотину, толпой, без разделения на женщин, мужчин, детей… Скопом!