Мертвый город - Камилла Стен (2019)

Роберт возвращает рацию на пояс джинсов и говорит:

– Если мы не найдем ее здесь, то, думаю, ничего не станем рассказывать Эмми?

Я киваю.

– Естественно.

С близкого расстояния дом выглядит хуже, как и все другие. Фасад уже прилично подгнил, многие доски растрескались и почти сгнили, а лестницу, ведущую к входу, покрывает что-то вроде лишайника.

Миновав ее, я оказываюсь перед зеленой дверью.

Вечер уже наступает. Темнота опускается внезапно и быстро: примерно так происходит, когда ныряешь в воду ногами вперед. Дверная ручка еще поблескивает в последних всплесках дневного света.

Я кладу на нее руку и нажимаю вниз.

Дверь открывается без звука, и, перешагнув порог, мы оказываемся в погруженной в полумрак маленькой прихожей. Здесь низкий потолок, стены оклеены обоями. Справа находится лестница, ведущая на второй этаж; впереди небольшая дверь – вероятно, в туалет. Слева располагается кухня.

Такая же планировка, что и в других домах. Ничего примечательного.

И все равно мне немного не по себе.

Подчиняясь чувству голода, я сразу направляюсь на кухню и энергично шарю взглядом по сторонам, к собственному стыду, на время забыв о Туне. Одновременно стараюсь запомнить все, что вижу вокруг. Здесь они жили. Сидели на этих причудливых бирюзовых стульях, разговаривали и ели, расположившись вокруг этого заурядного стола с круглым клеймом с одного торца. Эльза. Стаффан. Айна. Бабушка. Я опускаюсь на корточки и провожу пальцами по половику. Он состоит из тряпичных полосок самых разных цветов; вместе они выглядят бессмысленной мешаниной.

– Алис? – тихо говорит Роберт за моей спиной; я оборачиваюсь, поднимаюсь. – Значит, здесь они и жили?

Я киваю.

Роберт подходит к мойке и открывает один из шкафчиков. Его прямоугольный силуэт закрывает находящееся внутри, и я ничего не вижу.

– Смотри, – говорит он мягким голосом, показывая на шкафчик.

Я выпрямляюсь и вижу, как Роберт достает из него стеклянную банку с медом, почти полную. Затем тянется к верхней полке и находит железную банку с надписью «Чай», которая оказывается пустой, а потом шарит среди обязательных молочных пакетов на средней полке и обнаруживает там три консервные банки – скорее всего, сардины в томатном соусе.

– По-твоему, их можно есть? – спрашиваю я его.

– Мед не портится, – отвечает Роберт. Его орехово-коричневые глаза заметно блестят, пусть снаружи уже почти темно.

– Если в него ничего не попало… Впрочем, кажется, данной банки это не касается. Относительно сардин я не знаю, но мы возьмем их с собой в любом случае. – Я улыбаюсь ему. – Убедился? Я же говорила, что мы не зря сходим. – А про себя думаю: «Спасибо, бабушка».

Она все еще заботится обо мне…

Выхожу из кухни и направляюсь назад в прихожую; мой взгляд скользит вверх вдоль лестницы по цветастым обоям. Сырость оставила на них следы в виде темных полос на пестром фоне.

Я знаю, что находится наверху. Видела в других домах.

Спальни. Стаффана и Эльзы. И Айны.

Направляюсь к лестнице. Она выглядит прочной, не прогнившей, как некоторые другие. Односторонние перила довольно узкие и выглядят хлипкими, но когда я кладу руку на них и нажимаю, они выдерживают.

– Ты действительно считаешь хорошей идеей подняться туда? – спрашивает Роберт. – Нам, пожалуй, стоит сначала позвать. Послушать, ответит ли она. Откуда тебе знать, а вдруг лестница не выдержит…

– Не хочу пугать ее, – отвечаю я тихим голосом.

Роберт засовывает еду в рюкзак, где уже лежит наполненный водой из реки термос Макса, и ставит его рядом с собой на деревянный пол – паркетный, поцарапанный и потертый, но судя по всему, когда-то достаточно красивый. Кто-то драил и натирал его, чтобы блестел. Кто-то гордился своим домом.

Не кто-то, а она. Эльза. Моя прабабушка.

– Мы пойдем осторожно, – говорю я. – Если Туне там, наверху, то, возможно, прячется.

* * *

Маргарета,