Ганнибал - Томас Харрис (2013)

Однако в то же самое время в коре головного мозга играют и другие образы — обеденные церемонии, зрелища блюд, обмен мнениями, имеющие место за столом; все они играют, как чудеса, что изображены на плафоне любой церкви. И эта игра может быть гораздо более занимательной, чем любое театральное представление. — Он приблизил лицо к ее глазам, вгляделся, стараясь прочесть ее мысли. — Я хотел бы, чтобы вы поняли, насколько вы обогащаете мою трапезу своим присутствием, Клэрис, и какой награды вы заслуживаете за это. Вы в последнее время изучали свое отражение в зеркале? Думаю, что нет. Сомневаюсь, что вы вообще когда-либо это делаете. Пройдемте в холл и встаньте там перед трюмо.

Доктор Лектер взял канделябр с каминной полки.

Высокое зеркало было одной из лучших антикварных вещей в доме, восемнадцатый век, правда, чуть мутноватое и потрескавшееся. Оно было вывезено из замка Во-ле-Виконт, и один бог ведает, что ему пришлось увидеть на своем веку.

— Смотрите, Клэрис. Это прелестное отражение и есть то, чем вы являетесь. Нынче вечером вам некоторое время придется наблюдать себя со стороны. Вы увидите, что такое справедливость, вы сами скажете, что такое истина. У вас всегда хватало мужества и смелости говорить то, что вы думаете, однако вам всегда мешали всяческие ограничения. Еще раз повторяю вам, жалости нет места за моим столом.

Если вы услышите какие-то высказывания, которые покажутся вам неприятными, помните, что сам контекст нашей беседы превращает их в нечто среднее между фарсом и невероятно забавной шуткой. Если вы услышите нечто, кажущееся вам до боли истинным, не верьте — это лишь кажущееся обстоятельство, это пройдет. — Он отпил из бокала. — Если почувствуете, что где-то внутри нарастает боль, помните, что боль очень быстро перерастет в облегчение. Вы меня понимаете?

— Не очень, доктор Лектер, но я запомню ваши слова. И вообще, к черту все это самосовершенствование. Я хочу просто пообедать в приятной компании.

— Это я вам обещаю. — Он улыбнулся — зрелище, которое многих пугает.

Они больше не смотрели на ее отражение в мутноватом зеркале; они смотрели друг на друга сквозь пламя тонких свечей, горящих в канделябре, а зеркало наблюдало за ними обоими.

— Посмотрите сюда, Клэрис.

Она заглянула в глубину его глаз, увидела красные искры в его зрачках и почувствовала возбуждение, какое испытывает ребенок, приближаясь к ярмарке.

Из кармана пиджака доктор Лектер достал шприц с тонкой как волос иглой и, не глядя, на ощупь, вонзил иглу ей в руку возле плеча. Когда он извлек иглу, ранка даже не кровоточила.

— Что вы играли, когда я вошла? — спросила она.

— «О, если б ныне правила любовь».

— Это очень старая вещь?

— Ее сочинил король Генрих VIII где-то около 1510 года.

— Вы мне еще поиграете? Может быть, сыграете эту песнь до конца?

Глава 100

Ветерок, поднятый ими при входе, поколебал пламя свечей и горелок подогревателей. Старлинг видела столовую только мимоходом и теперь удивилась тому, как чудесно она преобразилась. Ярко освещенная, приглашающая войти. Высокие хрустальные бокалы, отражающие огни свечей над кремовыми салфетками под их приборами, все пространство сокращено до уютных интимных размеров, большая часть стола отгорожена от них своего рода ширмой из цветов.

Доктор Лектер извлек столовое серебро из подогревателей в самую последнюю минуту, и когда Старлинг потрогала свой прибор, то ощутила, что ручка ножа здорово нагрелась и горяча, как больной в приступе лихорадки.

Доктор Лектер разлил по бокалам вино и позволил ей для начала отведать лишь немного amuse-gueule — одну белонскую устрицу и кусочек колбасы. Сам же он восседал над бокалом с вином и наслаждался видом Клэрис в созданном им антураже.

Свечи были поставлены как раз на нужной высоте. Их пламя освещало ее глубокое декольте, к тому же ему не нужно было следить за ее рукавами, чтобы они не попали в огонь.