Вдребезги - Юлия Резник (2020)

На моих глазах с лица Олеси сходят все краски. Рука, которую она так и не убрала с горала, сжимается, будто ей проще задушить себя, чем все это вынести. На ее глазах выступают слезы, а рот искривляется в болезненном оскале. Я шагаю к ней, понимая, что перегнул своей правдой палку, но Олеся отшатывается, делает шаг назад, разворачивается пьяной юлой и пулей вылетает из комнаты.

Да чтоб его!

Мчу за ней. Олеся заскакивает в ванную как раз в тот момент, когда ее начинает выворачивать наизнанку. Я касаюсь ее плеча, однако она сбрасывает мою ладонь и хрипит:

— Уйди!

Но я не могу оставить ее одну в таком состоянии. Постепенно рвотные спазмы стихают. Тяжело опираясь на руку, Олеся встает с холодного пола и, пошатываясь, подходит к раковине.

— Ты ведь не убил его, да?

— Нет, конечно.

— А надо было, — хрипит она. — Я бы убила.

— Ты — хороший снайпер, — усмехаюсь, чуть понижая градус напряжения.

— Да брось. Думаешь, я не в курсе, что в снайперы не берут бывших спортсменов?

Это правда. Не берут. Но что-то мне подсказывает, Олеся могла бы справиться с этой работой.

— Все ты знаешь.

Олеся выключает воду и прячет лицо в махровом полотенце.

— Если бы… Если бы он обидел Дамира, ты бы…

— Я бы его убил. Но об этом не беспокойся. Ему ничего не грозило. Я это сказал, чтобы заставить тебя понервничать.

Просто не могу ей не сознаться в этом, после того, что только что видел.

— Спасибо.

— За то, что повел себя, как мудак?

— За то, что сказал мне правду.

— Проехали, — бурчу я, потому как все, что между нами стояло, оно ведь никуда не девается.

— Ты… очень большой человек. Я ведь даже не догадывалась, насколько, правда?

Веду плечами. Я не привык скромничать. Но и вот так бахвалиться своими достижениями и связями своей семьи не стал бы. Все те, кому может быть интересна эта информация, в курсе неё и так. В определенных элитарных кругах слава о нашей компании передается из уст в уста, как добрая притча. Сорок лет безупречной работы — дорогого стоят.

— Лошади… — вдруг шепчет Олеся.

— Что, прости?

— Оказалось, что Дамиру очень нравятся лошади. Предложи ему прокатиться, и он навеки твой.

Олеся развешивает мокрое полотенце на змеевике и, прихрамывая, выходит из комнаты. А я стою, как дурак, в попытке разобраться в том, что сейчас случилось. По факту, она вложила мне в руки козырь. Зачем ей это? Откровенность за откровенность? Не слишком ли это хорошо, чтобы быть правдой?

Выхожу из ванной, задумчиво почесывая отросшую за эти дни бороду. Олеся лежит на диване. Дамир сидит рядом и по-прежнему пялится в телевизор. У меня екает сердце, когда я вижу их, таких расслабленных и домашних. Подхожу ближе. Парень, наконец, отвлекается, мажет по мне взглядом, но смотрит будто сквозь меня. Как если бы меня не существовало. Я понимаю, что он всего лишь ребенок. И, наверное, Олеся права в том, что его психика включила защитные механизмы. Это отрицание — один из них, но… Черт! Как же тяжело… Все было бы гораздо проще, если бы Дамир был открыт для меня.

Сглатываю. Сажусь на подлокотник дивана. Некоторое время сижу так, наблюдая за собственным сыном. Впитывая в себя каждую его черточку… Только сейчас понимаю, как они похожи с Милкой. Маленькой дочерью моего брата-близнеца. Поначалу это не бросается в глаза совершенно. Дамир — крупный мальчик, Милашка — крохотная, в мать, девочка. Но, блин, они реально похожи! Вот так сюрприз.

— Эй, сынок, я видел на въезде сюда конюшню… Мама сказала, что ты крутой наездник. И я тут подумал, что ты мог бы захотеть прокатиться на лошади.

Дамир молчит. Олеся поднимает на меня полный страдания взгляд и включается в игру: