Ночь драконов - Джули Кагава (2019)

Тишина. Я уставился на нее, слова раздавались у меня в голове, но я не вполне понимал их смысл. Я знал, что солдат – та еще проблема: его чувства к моему детенышу были настолько неприкрытыми, как огонь дракона. Странно это звучит, но она, кажется, действительно ему нравится, и он даже любит ее так, как любят люди. Но я терпел это, потому что мы в нем нуждались, и потому что думал, что Эмбер, наконец, осознала, кем она является. Что ее предыдущие «чувства» были всего лишь проходящим любопытством, желанием пережить человеческие отношения, и когда новинка поблекнет, она осознает, что дракону и человеку нечего делать вместе. Сама мысль казалась нелепой.

Оказывается, я не прав. И Кобальт, восстав из темноты, подобно карающему пламени, внезапно возжелал найти одного конкретного человека и откусить ему голову.

Я подавил его нарастающую ярость.

– Это невозможно, – произнес я бесцветным голосом. – Драконы не любят, Искорка. Мы не можем любить, это не наша природа.

– Люди могут.

– Ты не человек!

– Но это часть меня. – Эмбер учащенно заморгала, словно пыталась сдержать слезы. Еще одно потрясение: я никогда не знал дракона, который мог по-настоящему плакать. Некоторые из моих бывших товарищей могли; если очень постараться, пустить парочку убедительных слез, но они были превосходными актерами, и очень мало вещей могло ослабить чью-либо защиту лучше, чем слезы. Старое выражение про неискренность крокодиловых слез было применимо и к драконам.

– Часть меня… должна существовать, – продолжила Эмбер, ее голос звучал так, словно она пыталась понять саму себя. – Это единственное, о чем я могу думать. С другой стороны, как я могу чувствовать что-то подобное? – Она потерла глаза, нахмурившись. – Возможно, это еще одна вещь, которую скрывал от нас «Коготь». Может… мы подражали людям так долго, выглядя, действуя и говоря, как они, что наше поведение перестало быть притворным. Быть может, после всего случившегося мы стали людьми.

От этой идеи я скривил губы, и кровь закипела у меня в венах от ярости, отчего дракон ближе поднялся к поверхности.

– Простая отговорка, Искорка, и притом довольно неубедительная. – Я усмехнулся, и она повернулась ко мне, сузив глаза. – Думаю, ты просто боишься всех этих штук про половинки и спутников жизни и ищешь поводов сбежать.

– Неправда! Я не хочу причинять тебе боль.

– Ты и не можешь, – с презрением произнес я. И врал ей прямо в глаза. – Я дракон. Не старайся щадить мои чувства. Я не солдат.

И, конечно же, в этот момент щелкнула ручка, и дверь распахнулась, когда солдат вошел в комнату.

Я не переставал думать. Даже не помню своего движения. Кобальт с рыком восстал, и следующее действие оказалось предсказуемым, я бросился через комнату, ухватил солдата за шиворот и швырнул его в стену.

Он закряхтел, когда я приложил его, эти суровые серые глаза вперились в меня. Он не отступил и не ответил, хотя я мог чувствовать напряжение в его руках и спине, готовое вылиться в удар, если потребуется. Я вцепился пальцами в его рубашку, чувствуя, как жаждут вырваться когти, прорезаться через одежду, плоть и мускулы, пока этот человек не станет кровавым пятном на полу.

– Райли! – зарычала Эмбер, и в ее голосе я также услышал отголосок дракона. Но проигнорировал это, пристально глядя на прикованного к стене солдата, человека, который отвратил от меня моего детеныша. Эмбер моя. Моя спутница жизни. Моя Sallith’tahn. Орденец оказался угрозой, и я с совершенно полным правом выгоню его. Со своей территории и прочь от моей спутницы.

Если бы он был драконом. И мы жили бы в Средневековье.

Орденец все еще не двигался. Его взгляд был прикован к моему, когда он произнес низким и рассудительным голосом:

– Я тебе не враг, Райли. Что бы ты обо мне ни думал, это никак не поможет тому, что мы пытаемся сделать.