Каждый вдох - Николас Спаркс (2019)

– Через два дня я прилетел в Северную Каролину. Шэрон и Билл помнили не все – они не смогли назвать дату или хотя бы месяц, когда ты будешь меня ждать, но моего имени и деталей биографии им хватило, чтобы вспомнить суть.

– Почему же ты не начал искать меня сразу по прилету?

Тру помолчал несколько секунд.

– Ты хоть помнишь, что за ту неделю, что мы провели вместе, ты ни разу не назвала при мне фамилии Джоша?

– Как это? – не поверила Хоуп. – Наверняка я называла!

– Нет, – сказал Тру, улыбнувшись почти с грустью. – А я не спросил. Не знал я и фамилий твоих замужних сестер. Спохватился, только вернувшись в Африку, но тогда это было уже ни к чему. А спустя четверть века без фамилий просто неоткуда было начинать. Я знал твою девичью фамилию, но быстро убедился, что Андерсонов здесь много. К тому же я понятия не имел, где ты живешь и не переехала ли в другой штат. Помня, что Джош хирург-ортопед, я обзвонил ортопедические кабинеты и больницы до самого Гринсборо, спрашивая доктора по имени Джош, но все без толку.

Хоуп сжала губы.

– Тогда как бы ты нашел меня много лет назад, когда не стал садиться на самолет?

– Я об этом не думал. Полагаю, нанял бы частного детектива. Если бы ты не появилась до конца года, я бы так и поступил. Но… – он широко улыбнулся, – я знал, что ты придешь. Знал, что встречу тебя у «Родственных душ», раз ты обещала прийти. Весь сентябрь я просыпался с мыслью, что сегодня увижу тебя.

– И каждый день разочаровывал?

– Да, – подтвердил Тру. – Но одновременно во мне крепла уверенность, что уж завтра-то настанет тот самый, заветный день.

– А если бы я приехала в июле или августе? Ты не боялся меня пропустить?

– Мне показалось маловероятным, что ты захочешь встретиться со мной в разгар сезона. Я рассчитывал, что ты выберешь день, похожий на тот, когда мы ходили к почтовому ящику, чтобы там не оказалось туристов. Осень или зима подходили больше всего.

Хоуп печально улыбнулась:

– Ты всегда хорошо меня понимал.

В ответ Тру поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Я верил в нас.

Хоуп снова почувствовала, что краснеет.

– А хочешь прочесть письмо?

– Оно у тебя?

– У меня копия, – пояснила Хоуп. – В шкатулке на столе.

Она начала вставать, но Тру ее остановил и сам принес резную шкатулку из кухни. Он хотел поставить ее на кофейный столик, однако Хоуп покачала головой:

– Поставь на диван, между нами.

– Тяжелая, – заметил Тру, присаживаясь.

– Из Зимбабве, – похвасталась она. – Открой, письмо на самом дне.

Тру поднял крышку и с удивлением увидел лежавшее сверху приглашение на свадьбу. Ниже находились рисунки и его письмо Хоуп, а на дне был конверт, ненадписанный, гладкий. Его глубоко тронули сохраненные рисунки и прощальное письмо.

– Ты их не выбросила, – пробормотал он, не веря своим глазам.

– Конечно, нет, – ответила Хоуп.

– Почему?

– А ты разве не понимаешь? – она нежно тронула его за локоть. – Даже будучи замужем за Джошем, я все равно любила тебя. Я знала это, когда давала брачную клятву. Мои чувства к тебе были страстными, но… мирными, потому что именно умиротворение не покидало меня всю неделю, что мы провели вместе. Я была в гармонии с собой, будто вернулась домой.

Тру проглотил ком в горле.

– Я чувствовал то же самое, – он посмотрел на письмо. – Потеря тебя казалась утратой почвы под ногами.

– Прочти, – Хоуп кивнула на конверт, – оно короткое.

Сложив остальное в шкатулку, Тру вынул письмо из конверта. Он читал медленно, повторяя про себя слова и слыша ее голос в каждой строчке. Грудь до краев наполнилась невысказанным чувством. Тру хотел поцеловать Хоуп, но не сделал этого.

– У меня есть чем ответить.

Он прошел к дверям, взял с тумбочки холщовую сумку, вынул альбом и, вернувшись к дивану, подал его Хоуп. На обложке золотом было вытиснено: «Родственные души».