Каждый вдох - Николас Спаркс (2019)

Террасу освещали составленные группами факелы тики – пламя трепетало на ветру. Облупившиеся барные столики со стульями от других гарнитуров у перил как бы обрамляли деревянные столы в центре, половина из которых оказались свободны. В зале тоже были пустые места. Слева располагалась кухня, а в баре, где почти никого не было, стоял музыкальный автомат. На каминной полке красовалось пушечное ядро, а декор в этой части зала был выдержан в морском стиле, там висели старинный деревянный штурвал (дань уважения Черной Бороде) и морские сигнальные флажки. Пока Тру осматривался, из распашных дверок появилась официантка лет пятидесяти, несшая поднос с едой.

– Вы присаживайтесь, где нравится, в зале или на террасе, – сказала она на ходу. – Сейчас я вам меню принесу.

Вечер был слишком хорош, чтобы сидеть в помещении, и Тру занял один из барных столиков у перил, сев лицом к океану. Луна только-только поднялась над горизонтом, водная гладь в ее свете слегка серебрилась, и Тру вновь остро ощутил контраст между Сансет-Бич и знакомым ему миром, пусть в основе своей они и были схожи. Ночью буши темны, таинственны и полны скрытых опасностей; океан сейчас казался таким же. Днем Тру легко решился сплавать до пирса, но страх плыть ночью таился в нем на глубоком, почти подсознательном уровне.

Официантка принесла меню и поспешила обратно на кухню. Из музыкального автомата звучала песня, которую Тру, как обычно, не знал: сопровождая туристов, он нередко слышал, как речь заходила о фильмах или телешоу, которых Тру никогда не видел; так же обстояло дело с песнями и рок-группами. Он, естественно, знал «Битлз» и пел их песни под гитару, а еще Боба Дилана, Боба Марли, Джонни Кэша, Криса Кристофферсона, «Иглз» и Элвиса Пресли, смотря по настроению. Песня из музыкального автомата показалась ему интересной, хотя, на вкус Тру, в аранжировке чересчур усердствовал синтезатор.

Он пробежал глазами меню, приятно удивившись большому выбору морепродуктов, помимо вездесущих бургеров и жареной картошки. К сожалению, морепродукты в основном предлагались сильно прожаренными. Выбор в итоге сузился до тунца на гриле и морского окуня на сковороде. Тру закрыл меню и снова принялся смотреть на океан.

Официантка вынесла с кухни поднос с напитками, останавливаясь у некоторых столиков, и ушла в зал, даже не посмотрев в сторону Тру. Он несколько удивился, но решил, что торопиться некуда, впереди вся ночь.

Почувствовав какое-то движение у входа, Тру поднял глаза и с изумлением увидел Хоуп, ступившую на террасу. Они, наверное, спустились на пляж одновременно. На мгновение Тру даже подумал: может, она видела его и пошла за ним, но прогнал эту мысль, удивляясь самому себе. Тру отвернулся к океану, чтобы Хоуп не заметила его взгляд и не решила, что он ее рассматривает, но поймал себя на том, что думает об утреннем знакомстве.

Ее улыбка, вдруг понял он. Ему очень нравится ее улыбка.

Хоуп удивилась, насколько в «Клэнси» все было по-прежнему. Отец любил это заведение не в последнюю очередь за постоянство – он часто говорил дочери, что чем радикальнее меняется мир, тем уютнее становится «Клэнси», – но она-то знала, что папа ходит сюда ради лимонной меренги. Мать нынешнего владельца «Клэнси» якобы десятилетиями доводила фамильный рецепт до совершенства и получала голубую ленту победителя на шести ярмарках штата кряду, а теперь говорят, что этот десерт у них переняла «Мэри Кэллендер», сеть ресторанов в Калифорнии. Как бы там ни было, лучше порции лимонной меренги в качестве завершения дня у океана и придумать нельзя: в ней идеально сочетались сладость и кислинка, давая тот самый неповторимый вкус.

Хоуп оглядела террасу. Сколько раз они с родителями ездили в Сансет-Бич, но никогда не ели в зале, не стала Хоуп пробовать и сейчас. Справа три столика у перил были заняты, слева свободных было больше. Хоуп машинально двинулась влево и замерла при виде Тру.