Окончательный диагноз - Ирина Градова (2010)

– Нет, он пупсик! – раздался голос одной из девушек. Если не ошибаюсь, это Маша Орлова, которая совсем недавно окончила медучилище и, к счастью, еще не вполне освоилась. Я говорю «к счастью», потому что чем дольше младший медицинский персонал работает в больнице, тем больше матереет. Мужчины-врачи еще могут ожидать уважения от этих девчонок, но уж никак не мы, женщины! Я заметила одну закономерность: самые лучшие отношения у меня почему-то складываются с теми медсестрами, которые старше меня. Те, что намного моложе, порой ведут себя не совсем адекватно. Я, помню, однажды заговорила на эту тему с Аней, на что она отмахнулась: «Да брось ты, они завидуют!» – «Чему завидуют?» – удивилась я. «Тому, что ты, красивая и в самом соку баба, стоишь намного выше их по положению. Тебя уважают пациенты и врачи, а о них ноги вытирают. Ну, в крайнем случае спят с ними, пока не приедятся, а потом новых находят: молодого «мяска» из училища в больнице хоть пруд пруди, сама знаешь».

Так вот, Маша являлась одной из немногих медсестричек, к которым я испытывала теплые чувства.

– Он просто прелесть, – продолжала она, – только очень уж строгий, по-моему, – не подступишься!

– Смотря кто подступает, – услышала я тягучий, как расплавленная ириска, голос Люды.

Я точно знала, что будут делать девчонки. Они обычно садились за один из столиков и вытаскивали из пакетов запасы, принесенные из дома. Они не могут позволить себе питаться в кафе, а больничную еду – не желают. А Надежда Михайловна подкармливает только старший медицинский персонал.

– Ну-ка, ну-ка! – заговорщицки прошептал еще один голос – кажется, Оли Федорук. – Ты уже наводила мосты?

– Еще бы! – самодовольно ответила Люда. Зная ее, я не сомневалась, что она уже построила целую дамбу – что там мост!

– Только, девчонки, ловить особо нечего. В смысле, ничего серьезного.

– А я бы с ним – и несерьезно! – мечтательно произнесла Маша.

– Женат, – отрезала Люда. – Жена – то ли актриса, то ли певица.

– Кто бы сомневался, – грустно протянула Оля. – Такие на дороге не валяются. Сами посудите: красавец, врач… В общем, мечта идиотки в ярких красках!

– А еще что о нем известно?

– Ну, – делано безразличным тоном отвечала Люда, – он перевелся сюда из столицы.

– Да ну? Из Москвы? – изумилась Маша. – Чего ж ему там не сиделось?

– Понятия не имею. Но знаю, что он из этих – с верхней полки.

– То есть – с деньгами? – уточнила Оля.

– Ага, точно. Папаша у него – какая-то шишка в ЦКБ.

– И как это его папочка в Кремлевку не пристроил? – поинтересовалась Маша.

– Сама не пойму, – ответила Люда. – Но заведующий отделением ортопедии нашей больницы – тоже неплохое место, ты не находишь?

– Значит, его сюда волосатая лапа поставила, – констатировала Оля.

– Ну, не только. Говорят, он изобрел какой-то новый метод установки коленного протеза, точно не знаю. У него и патент есть. За границей этим очень интересуются, между прочим.

– И откуда ты столько знаешь? – с легким сарказмом спросила Маша.

– От Роберта.

– Роберта Альбертовича?

Я машинально отметила, что Люда назвала Роберта просто по имени. Похоже, мои подозрения насчет них подтверждаются.

– Да, – говорила она между тем. – Он наводил справки. Ох, и злющий же он с тех пор, как Шилова назначили, вы представить себе не можете!

В этот момент я решила, что наелась. Отставив чашку и тарелку, поднялась, вынырнула из-за шкафа и, мило улыбнувшись медсестрам, прошествовала мимо них к выходу. Люда при этом чуть не подавилась своим бутербродом, а остальные замолкли, словно нашкодившие церковные служки на похоронах.

* * *

Пациентка (по документам, Роза Григорьевна Васильева) сидела на кровати, свесив ноги. Выглядела она как-то печально: опущенные плечи, потерянное выражение лица.

– С чего такая тоска в глазах? – бодро спросила я. – Скоро будете с новеньким суставчиком, как огурчик!