Светила - Элеанор Каттон (2015)

Троица вскорости устроилась за угловым столиком «У Максвелла». Балфур, который всегда бывал рад сыграть роль щедрого хозяина, заказал три тарелки бульона, хлеба на всех, жирную кровяную колбасу, твердый сыр, сардины в масле, томленую морковь, горшок тушеных устриц и большую оплетенную бутыль крепкого пива. У него хватило предусмотрительности отложить все разговоры о Кросби Уэллсе и Эмери Стейнзе на потом, пока оба его гостя не насытятся едою и питьем, и вместо того он разглагольствовал о китобойном промысле: все трое представляли себе его в самом романтическом свете, и у всех троих нашлось что сказать на эту тему. Когда спустя три четверти часа их отыскал наконец Бенджамин Левенталь, вся компания веселилась от души.

– Бен! – крикнул Балфур, завидев приближающегося Левенталя. – А Шаббат как же?

Второй раз за день Балфур успел изрядно захмелеть.

– Шаббат заканчивается с появлением звезд, – коротко пояснил Левенталь. И вновь обернулся к Тауфаре. – Сдается мне, мы друг другу не представлены. Я – Бенджамин Левенталь, издатель «Уэст-Кост таймс».

– Те Рау Тауфаре, – отозвался маори, крепко пожимая протянутую руку.

– Еще можно просто Тед, – встрял Балфур. – Он – хороший приятель Кросби Уэллса.

– В самом деле? – обратился Левенталь к Тауфаре.

– Его лучший друг, – заверил Девлин.

– Ближе брата, – подхватил Балфур.

– Что ж, в таком случае мое дело касается всех вас троих, – отвечал Левенталь.

Бенджамин Левенталь не обладал полномочиями включить Девлина и Тауфаре в число приглашенных на совет в гостинице «Корона». Но, как мы уже отметили, Левенталь, стоило покуситься на его морально-этический кодекс, становился суров и непререкаем, а Чарли Фрост нынче задел его за живое, предположив, что собрание в «Короне» следует ограничить несколькими избранными. Левенталь почувствовал необходимость исправить то, что посчитал этической ошибкой Фроста, и теперь пригласил в «Корону» Тауфаре и Девлина, косвенно выразив тем самым свое недовольство.

– Славно, – кивнул Балфур. – Давай подсаживайся к нам.

Левенталь присел, свел вместе ладони и вполголоса объяснил цель назначенного на вечер собрания. Балфур согласился тотчас же, Тауфаре – мрачно, Коуэлл Девлин – после долгой взвешенной паузы. Капеллан размышлял о дарственной, которую нашел в плите отшельника, а теперь хранил в Библии, между Ветхим Заветом и Новым. Он решил, что возьмет Библию с собой на совещание и предъявит документ, если будет к тому повод и момент окажется подходящим.

* * *

Над трубой Гаскуана курился дым; Мэннеринг постучал, дверь тут же открылась, и хозяин выглянул наружу. Он уже снял форменный пиджак и был одет по-домашнему: в шерстяную фуфайку поверх рубашки. В пальцах он держал только что зажженную сигарету.

– Да? – спросил он.

– Мне достоверно известно, что вам на хранение передана определенная денежная сумма, – начал Дик Мэннеринг. – Это мои деньги, я пришел забрать их.

Обер Гаскуан окинул его взглядом, поднес сигарету к губам, затянулся, выпустил струю дыма под дождь, поверх плеча Мэннеринга.

– А из какого же источника вам это достоверно известно? – мягко осведомился он.

– Мисс Анна Уэдерелл передала через мистера Эдгара Клинча, – объяснил Мэннеринг.

Гаскуан прислонился к дверному косяку:

– И каких же действий мисс Анна Уэдерелл от вас ждет, передав вам эту достоверную информацию через мистера Эдгара Клинча?

– Ты со мной не умничай, – нахмурился Мэннеринг. – Даже думать не смей. Заруби себе на носу – дважды повторять не стану! – умников я не жалую. Она сказала, деньги у тебя под кроватью спрятаны.

Гаскуан пожал плечами:

– Если я и храню Аннино состояние, так делаю это по обещанию и не вижу причин обещание нарушать и передавать деньги другому человеку только потому, что он уверяет, будто это его собственность. Анна со всей определенностью не предупреждала меня о гостях.

– Это мои деньги.

– Как так?