Светила - Элеанор Каттон (2015)

– Спасибо за Библию, – поблагодарил он и кивком дал понять, что Девлин свободен идти. А затем склонился над гроссбухом и принялся подсчитывать колонки цифр.

Девлин неуверенно потоптался на месте, сжимая Библию в руке. Обгоревший документ торчал с одного края, деля «профиль» книги на две неравные части.

– Но вам-то как кажется? – выговорил он наконец. – Что вы о ней думаете?

Шепард, как ни в чем не бывало, продолжал писать:

– О чем вы?

– О расписке!

– Полагаю, что вы правы: это наверняка шутка или какое-то мошенничество, – отозвался Шепард.

Пальцем он отметил нужное место на странице гроссбуха и, потянувшись к чернильнице, обмакнул в нее перо.

– О, – кивнул Девлин. – Да.

– Как вы верно заметили, дарственная недействительна, – непринужденно обронил Шепард, легонько постукивая кончиком пера по краю чернильницы.

– Да.

– Свидетель со всей очевидностью мертв, и, скорее всего, то же можно сказать и о принципале.

– Да.

– Но если вы хотите ответа из первых уст, тогда вам, пожалуй, стоит заглянуть нынче вечером в «Удачу путника» вместе со всеми прочими безбожниками.

– Чтобы переговорить с мистером Стейнзом?

– Чтобы переговорить с Анной, – поправил тюремщик подчеркнуто неодобрительно. – А теперь, прошу меня простить, ваше преподобие, у меня довольно много работы.

После того как за Девлином закрылась дверь, Шепард отложил перо, подошел к книжному шкафу, вытащил папку, из нее извлек лист бумаги – единственный экземпляр контракта, заключенного им три недели назад с Харальдом Нильссеном, по условиям которого комиссионер обещал никому не сообщать о своем капиталовложении в размере четырехсот фунтов. Шепард чиркнул по стенке комода спичкой и поднес ее к листу, удерживая его на весу за уголок и наклоняя так и этак, пока документ не охватило пламя, уничтожая подписи. Когда огонь подобрался к самым пальцам, Шепард бросил бумагу на пол, дождался, чтобы она рассыпалась серой пылью, и носком сапога расшвырял пепел. А затем снова сел за стол, достал из-под гроссбуха чистый лист бумаги, взялся за перо, обмакнул кончик в чернила. И неспешно, уверенным почерком вывел:

ДАР ОТ ЧИСТОГО СЕРДЦА. –

Письмо редактору «Уэст-Кост таймс»

18 февраля 1866 г.

Сэр!

Вот мой ответ мистеру АЛИСТЕРУ ЛОДЕРБЕКУ, члену Совета провинции и члену парламента, бросающему тень на нижеподписавшегося и, следовательно, на всех его сподвижников, включая Уэстлендский комитет по общественным работам, муниципальный совет, комиссариат, исполнительный комитет Хокитики и т. д.

Я считаю своим долгом исправить ошибки мистера Лодербека, погрешившего против истины, приличий и морали.

Действительно, строительству будущей тюрьмы Хокитики немало поспособствовало пожертвование от жителя Уэстленда, мистера Харальда Нильссена, владельца компании «Нильссен и К°»: он безвозмездно передал муниципалитету денежную сумму в размере около четырехсот фунтов, с указанием использовать ее на общественное благо. Означенная сумма является комиссионным вознаграждением, полученным им за честно выполненную работу. Как подтверждает сам мистер Лодербек, ее составил процент от имущества, обнаруженного в жилище мистера Кросби Уэллса, на законных основаниях причитавшийся мистеру Нильссену, комиссионеру, в качестве оплаты услуг, должным образом предоставленных. Мистеру Лодербеку следует вспомнить, что «пожертвование» в юридическом смысле отличается от «инвестиции» тем, что пожертвование не влечет за собою обязательств того типа, которые существуют в отношениях между должниками и кредиторами; говоря простым языком, возмещать пожертвовование необходимости нет. Исходя из того, что безвозмездная помощь мистера Нильссена является благотворительным поступком, исполненным самого благородного бескорыстия, мистер Лодербек также не может не признать, что никаких законов и предписаний нарушено не было.