Светила - Элеанор Каттон (2015)

Бедняга Харальд Нильссен! Он-то думал, что вновь завоюет доверие тюремщика, согрешив вторично, как будто посредством второго предательства можно отменить первое! Когда-то он в панике уступил – Нильссен терял волю при одной мысли о том, что люди перестанут его уважать. Он и подумать боялся о том, что его невзлюбят, потому что на самом-то деле полагал, будто вызывать неприязнь и быть человеком неприятным – это одно и то же. Самозащиты ради Нильссен одевался по последней моде, изъяснялся напыщенно и претендовал на роль главного героя в любой истории; рассчитанный на публику образ он возводил, как заслон, вокруг своей личности, потому что хорошо знал, насколько его личность уязвима.

– Я вас слушаю, – напомнил Шепард.

– Это все… – Нильссен лихорадочно пораскинул умом. – Это все миссис Уэллс.

– Вот как, – откликнулся Шепард. – При чем тут она?

– Она была любовницей Лодербека.

Шепард изогнул брови:

– Алистер Лодербек наставлял рога Кросби Уэллсу?

Нильссен задумался.

– Да, наверное, так. Ну то есть, конечно, в зависимости от того, когда именно Кросби и Лидия поженились.

– Продолжайте, – кивнул Шепард.

– Дело в том… дело в том, что… его шантажировали… ну, Лодербека то есть… и Кросби Уэллс забрал откупные. Это и есть состояние, найденное у него в хижине, вот.

– А как именно его шантажировали? И вы-то как об этом узнали?

Нильссен замялся. В лице тюремщика отразилось алчное нетерпение, особого доверия не внушающее.

– Как вы об этом узнали? – настаивал Шепард.

– Мне рассказали.

– Кто?

– Мистер Стейнз, – ляпнул Нильссен, остановив выбор на человеке, которому повредил бы меньше прочих, по крайней мере в ближайшей перспективе.

– Так Стейнз – это он и есть шантажист?

– Не знаю, – на миг смешался Нильссен. – Ну то есть да, наверное.

– Вы за него или против него?

– Я… я не знаю.

Шепард досадливо поморщился.

– Тогда что вы против него имеете? – осведомился он. – Уж верно, вы не просто так сомневаетесь, на чьей вы стороне.

– Нашлась дарственная, – с несчастным видом пролепетал Нильссен. – В зольном ящике в доме Кросби Уэллса – слегка обгоревшая, как будто ее пытались уничтожить. Ее капеллан нашел. Когда ездил в хижину забрать тело, на следующий день после смерти Кросби. Вам он про нее не сказал, просто себе забрал. Доктору Гиллису тоже – ни слова.

Шепард и бровью не повел.

– И что же за дарственная такая?

Нильссен вкратце пересказал содержание документа. Все это время он не сводил глаз с некой точки в трех футах слева от лица тюремщика и странно щурился – в груди его пузырем вздувалось отчаяние и давило на ребра. Он-то надеялся заверить начальника тюрьмы в своей преданности, выдав эту тайну, а теперь вдруг понял, что лишь подтвердил собственную лживость и никчемность. И однако ж, невзирая на все свои невзгоды, он испытал чудовищное облегчение, упомянув о заговорщиках из «Короны» вслух. Ему казалось, с плеч его падает тяжкое бремя, сменяясь пугающе-невесомой легкостью. Он искоса глянул на тюремщика и тут же вновь отвернулся.

– Значит, тут Девлин руку приложил? – уточнил Шепард. – Вы рассказали Девлину об этом капиталовложении, а он донес Лодербеку?

– Да, – кивнул Нильссен. – Верно. – (Да что он за жалкий человечишка – обвиняет священника! Но, в конце-то концов, это не столько ложь, сколько полуправда… и лучше обвинить одного, чем всех двенадцатерых.) – Ну то есть, – добавил он, – мне кажется, что он проболтался Лодербеку. Я не знаю. Я вообще ни о чем с Лодербеком не говорил – я ж объяснил вам.

– Выходит, Девлин работает на Лодербека, – подвел итог Шепард.

– Не скажу наверняка, – отозвался Нильссен. – Я ничего об этом не знаю.

Шепард кивнул.

– Что ж, мистер Нильссен, – промолвил он, поднимаясь от стола, – думаю, на том наша беседа завершена.

Итак, его прогоняют? Нильссен запаниковал еще сильнее.