Этна - Мастер Чэнь (2014)

Ну, а я не буду об этом рассказывать. Не датское это дело, так много знать. Это наш Инчиза.

Мы в лесу, среди дубов с жесткой, мелкой, на вид вечнозеленой и почти колючей листвой, на мысли о бане и вениках она не наводит. А вот дальше — местная гордость и реликт.

Под ногами — каштаны, не конские, а съедобные мохнатики, желтые, похожи на теннисные мячи, обросшие длинной шерстью. А тут еще и грибы, причем вполне вкусные. Их много, потому что людей — никого.

— Посмотрите — лиса! — указывает Доминик всем нам цепочку на вид собачьих следов на черной пыли. И откровенно радуется.

Ну, ладно еще, что возвращение зайцев в Бургундию — событие, потому что зайцы — знак того, что удобренческая химия, от которой там отказались после войны, рассосалась, земля оживает. А тут-то чего веселиться — в наших местах никакой химии не было никогда.

И в этот момент я вижу под очередным каштаном смятые картонные гильзы, и у меня начинает формироваться мысль. Да еще какая отчетливая.

— Джоззи, — говорю я тихонько. — Мне нужна помощь.

Она может сколько угодно изображать скандальную дрянь, но я знаю, как она реагирует на слово «помощь». Молча и быстро. Она всё мгновенно поняла, да, в конце концов, мы все тут друг другу помогаем. Я только что взял на себя ее датчан, с которыми она серьезного разговора поддержать бы не смогла, она тем временем развлекала моих бразильянок — мы одна семья.

И Джоззи умело захватывает в руки всю компанию гостей, позволяя мне отстать на несколько шагов, идя рядом с Домиником.

Кто-то когда-то заметил, что если бы не его очки и мой конский хвостик, мы были бы очень похожи. Длинные, с лицами… не темными, но с какой-то особой кожей, то ли чуть припорошенной пылью, то ли… Лица людей, живущих на свежем воздухе. И походка тех, кто привык перемещаться по неровной поверхности на дальние расстояния. «Как два волка», — сказали о нас.

— Доминик, ты ведь читаешь следы, — начал я. — А в последние дня три-четыре тут не проезжал мотоцикл? Вот прямо в лесу?

— Да, — очень удивился он. — И именно здесь. Да вот он, след, его тут некому, кроме нас, затаптывать. А потом они пошли на тот пригорок, под каштан…

Он отвел меня на пару шагов от тропы, кинув взгляд на веселящуюся компанию впереди.

Они? Их было двое?

Здесь, под каштаном, была мягкая трава, и…

— М-да, — мрачно сказал Доминик. Наклонился и — человек напрочь лишен брезгливости — подобрал квадратик фольги, свидетельствовавший о том, чем на этой мягкой травке недавно занимались. Сунул в карман.

— Если ты так любишь лес, — сказал ему я, — вон там еще окурки.

— Окурки? — удивился он. — Это экологически дружественная штука. Резаные ферментированные листья. Бумага, а она растительного происхождения. И даже табачная смола — натуральный продукт. Лес его переработает. А вот эта фольга, или хуже того — резина… Под ними ведь не вырастет ни одна травинка этак с пятьсот лет. Страшная штука.

Резину он, к счастью, на ложе любви не обнаружил.

Я на секунду остановился, бросив взгляд назад и вниз.

Ну, конечно же. Тропа, по которой мы шагаем, плавно, но уверенно идет под уклон. А там, чуть пониже, сбоку от нее начинается каменная стена виноградника. Чуть левее стоянка, где отдыхает наш автобус, но зачем бы мотоциклисту на нее заезжать. Если мои предположения правильны, ему было не до того. Он торопился.

А еще ниже пешеходная тропа переходит в настоящую грунтовую дорогу. Которая огорожена и справа, и слева. Уже двумя каменными стенами наших виноградников.

Получается, что мотоциклисту тут просто некуда деваться — он попадает в этакую трубу и несется по ней под уклон. Если не тормозить, то всё быстрее и быстрее, и куда?

А вот как раз туда. Туда, где эта дорога-труба выводит его…

К асфальту на пригорке. У трех сосен.

Ну, и теперь самое главное.