Безлюдные земли - Арне Даль (2019)

– Мы увидели его благодаря камере на мостках, – ответила Блум. – На экране появилась плоскодонка. Мы все быстро подготовили, манекен уже лежал в моем спальном мешке. Поскольку на Вильяме оказался бронежилет, мы выбрали вариант, предполагавший, что я проберусь под лодочный дом, он ведь стоит на чем-то вроде свай. Мы ждали сколько могли, и поскольку Вильям, возможно, прослушивал нас, притворились, что я иду спать. Напоследок я отключила видеокамеру на мостках от компьютера, потому что, если бы Вильям обнаружил, что у нас там камера, он бы понял, что мы что-то задумали.

– Мы приблизительно рассчитали, где он должен встать, чтобы насладиться моей смертью, – продолжил Бергер. – Поэтому пришлось ждать, пока он не подошел на удобное для выстрела расстояние.

– Снизу можно угадать, где движутся люди наверху, – объяснила Блум. – В полу есть небольшие щели. Но я хотела только ранить его в ноги. Он ни в коем случае не должен был погибнуть.

– Тем не менее, он умер, – сказал Аллан Гудмундссон.

Блум молча смотрела на него. Время шло. Наконец, Аллан захлопнул папку с документами и подытожил:

– Главное, что это чудовище обезврежено. И это вы вдвоем и никто иной обезвредили его. Стрельбу в лодочном домике уже признали необходимой обороной. С точки зрения полиции, проведенное вами расследование совершенно уникально. Многое указывает на то, что вы спасли жизнь этим шести девочкам. За это мы выражаем вам свою благодарность и восхищение.

Бергер и Блум обменялись быстрыми взглядами. Вряд ли это финал.

И Аллан завершил свою речь:

– Но ваше будущее в руках СЭПО.

35

Пятница 30 октября, 19:37

Группа альпинистов с трудом поднималась на заснеженную гору. Их черные силуэты виднелись вдали на фоне яркого, неповторимого заката солнца, чьи лучи отражались от снега. А дальше ничего. Если бы альпинисты прошли еще несколько метров, они бы кувырком свалились в никуда. И к своему немалому удивлению, грохнулись бы на деревянный пол в лодочном домике около залива Эдсвикен в Соллентуне возле Стокгольма, в Швеции.

Сэм Бергер и Молли Блум разглядывали наполовину склеенную фотографию. Завинтив крышками тюбики с клеем, они посмотрели на остатки картины, разбросанные по полу, как детали пазла.

У них больше не было сил. По крайней мере сейчас.

– Ты ничего не сказала о пулях, – сказал Бергер.

– А ты ничего не сказал о последних словах Вильяма.

Их взгляды встретились.

– Вильям мертв, – ответил Бергер. – Шесть из семи девочек спасены. Всё, кроме моей совести, вроде должно быть под контролем. И всё ведь под контролем?

– Нас уволят.

– Ты знаешь, что я имею в виду не это.

– Знаю.

Они снова посмотрели на грустную, недовосстановленную картину, частью которой была и пустая на настоящий момент маркерная доска. Опустевшая.

– В словах Аллана есть смысл, – сказал Бергер. – Вильям похитил Аишу Пачачи больше двух лет назад. Ты допрашивала родителей. Потом, когда ему понадобилось третье убежище, было логично податься туда, в дом, где он когда-то жил. Он избавился от родителей, которые остались одни, купил соседнюю квартиру, а когда сын Пачачи, ставший наркоманом, вернулся из ИГ, Вильям убил и его, а заодно и второго сидящего на героиновой игле массового убийцу. Аиша же сидела в самой дальней комнате в плену у Вильяма. Ее организм в конце концов не выдержал запрещенного препарата, она умерла между перемещениями из Мерсты в Больсту и Хеленелунд. Конец истории.

– Нас это устраивает? – спросила Блум.

– Наша цель была спасти девочек и остановить Вильяма. Мы это сделали. Нам надо поспать.

– Но устраивает ли нас это? – упрямо переспросила Блум. – Все ли ясно? Картина полностью восстановлена?

– Прекрати. Тебе так же, как и мне, надо поспать.

– Сомнительно. Но ведь ты тоже чувствуешь, что что-то не так.

– Но хочу ли я об этом думать?