Безлюдные земли - Арне Даль (2019)

Он свернул в сторону от воды, вошел в рощицу, по-прежнему не включая фонарь. Обошел дом, приблизился к задней стене. Разглядел небольшие столбы, на которых стоит дом. Увидел камень. Тот самый скользкий камень. Посмотрел на окно над камнем. Ему показалось, что на окне заметно старое пятно двадцатитрехлетней давности, через которое едва ли будет проще заглянуть внутрь. Бергеру приходилось игнорировать эмоции и подключать разум. Стена была ничем не освещена, и все же казалось, что она слабо светится. Свет шел не изнутри; было понятно, что за грязным стеклом еще темнее, чем снаружи.

Если Вильям Ларссон вернулся в исходную точку, то он ждал в абсолютной непроглядной темноте. Может быть, он уже давно заметил их.

Может быть, он смотрел на них в эту самую минуту.

До этого момента Бергер был заморожен. Переменчивые события последних суток оторвали его от сиюминутности. Все, что происходило, казалось ненастоящим. Как будто он передвигается внутри настоящего кошмарного сна. Но теперь, углубившись в рощу за лодочным домом из детства, Бергер очнулся. Действительность догнала его. Глубоко замороженное сердце оттаяло, пульс резко участился. Бергер чувствовал, что его трясет. Внезапно он ощутил всей своей сущностью, всем своим телом, что на самом деле может скрывать этот странно светящийся фасад.

За ним мог таиться настоящий ад.

Бергер смотрел на свою трясущуюся руку. Чувствовал, как пот отделяется от остальной влаги в организме. Но глядя на руку, он больше не был наблюдателем, он больше не был отделен от своей трясущейся конечности. Он направил на наблюдение всю свою целеустремленность. Он снова стал субъектом.

Ничто не находилось в чьих-то других руках. Все было в его собственных руках, как бы они ни дрожали. И не было короткого выхода. Все зависело только от того, удастся ли ему справиться с дрожащими руками.

Напрячься, сконцентрироваться. Посмотреть злу прямо в глаза. И рука перестала трястись.

Бергер обошел дом на расстоянии и спустился на каменистый берег. От черной воды поднималась прохлада. Он направил фонарик под ноги и сумел избежать самых скользких камней. Вдоль кромки воды он добрался до домика. Его боковая стена была обращена к воде, метрах в десяти от себя Бергер различил окно – и ничего больше. Снаружи виднелась кривая лестница, ведущая к уходящим в воду мосткам, соединенным с домом.

Бергер приблизился к дому. Он был почти у цели. Фонариком в левой руке он светил вниз, правой рукой сжимал оружие.

Когда он оказался около лестницы, наверху на мостках что-то зашумело. В ночи звук был слышен совершенно отчетливо, но потом снова настала тишина. Бергер снял с предохранителя пистолет, осветил лестницу, медленно и бесшумно поднялся, прижался к стене, остановился. Глубоко вдохнул. Быстро заглянул за угол.

Ничего. Только какая-то морская рухлядь на мостках. На другой стороне дома не было аналогичной лестницы, только перила высотой в метр и два метра до камней у кромки воды.

Туда никто не спрыгивал, это он слышал. Значит, дверь.

А она была закрыта.

Бергер слышал собственный пульс, звучащий, как быстро ускоряющийся часовой механизм. Большой механизм с мощным маятником.

Бергер свернул за угол, попробовал ногой доски мостков. Вроде бы прочные, не скрипят. Он сделал пару шагов по направлению к двери. Остановился. Прислушался.

Ничего, кроме дождя.

Окошко в форме ромба в двери было гораздо темнее, чем сама дверь.

Снова раздался шум. Он шел изнутри дома. Пора. Возврата больше нет.

Звуки доносились не через дверь, а снизу, сбоку от двери. Там была дыра. Первое, что заметил Бергер, было странное поблескивание, которое его приобретенный за время работы опыт тщетно пытался увязать с каким-нибудь известным оружием. Не получилось. Открылся люк во времени, люк в совершенную неразбериху.

Потом он понял, что это зубы, острые, оскаленные зубы, сопровождаемые необычно агрессивным шипением.