Одиночка - Виктор Гавура (2021)

И небывалое бывает, ‒ свершилось Невозможное, и я остался цел. Осознание того, что ему удалось превзойти и победить робко, исподволь доходило до него. Кажется, остался, поправил себя Павел, не позволяя радости лишить себя рассудка. Все это могло показаться странным, если вообще возможным, но все это теперь сделалось очевидным. Он никак не мог расслабиться и не испытывал облегчения от того, что все позади.

Он стоял с зажатым в кулаке фарфоровым пузырьком, оттягивающим руку едва ни до земли. Чудовищное напряжение истощило все силы, у него тряслись колени, а плечи, казались ему обремененными свинцовой тяжестью. Его не отпускала тревога, он лихорадочно вспоминал, так ли он все сделал, и ему казалось, что все-таки что-то было сделано не до конца или «не совсем до конца». Он никак не мог поверить в то, что все закончилось. Но это прошло, прошло, как проходит все.

Пошатываясь, Павел отнес пузырек в комнату, где стояла кровать матери, и поставил его на тумбочку возле кровати. Затем запер дверь на замок и достал из потайного ящика буфета заговоренный грифель средневекового палестинского мага, редчайший артефакт наших дней, он вмещал в себе много всего. Застыв перед дверью, он шептал магические слова, составляя гремучую смесь из известных ему заклятий. «На семи холмах, на семи ветрах, солнцем он палим, Йерушалаим…» В конец обессиленный, он неизвестно сколько еще стоял перед запертой дверью. Собравши последний остаток сил, он нарисовал грифелем по четырем углам двери четыре Андреевских креста. Теперь тот, кто проник в его дом, кем бы он ни был, сможет выйти из него, только оставив в нем свою кожу.

Сильные потрясения позволяют понять самого себя, с облегчением вздохнул Павел. А ведь могло быть намного хуже, ему вспомнились обрывки случившегося и его кинуло в жар, и предвестник рвоты, горячая водянистая слюна наполнила рот. Он попытался вспомнить, как все кончилось, но ему это не удалось. Он вообще помнил мало подробностей того, что происходило в последние минуты. Все обошлось и хватит об этом, справился с нахлынувшими воспоминаниями Павел.

Это была ужасная ночь, ужасная, но и прекрасная. Нехорошо, что пришлось использовать против него его же оружие ‒ магию, да что теперь жалеть! Павел почувствовал, что дрожит, мышцы напрягались помимо его воли. Рассудком он понимал, что все уже позади, но его телу нужно было время, чтобы успокоиться. Он сделал несколько глубоких вдохов, но потрясающий озноб не прекращался. Неожиданно его вырвало, буквально вывернуло всего желчью на ковер. Но, не из-за угрызений совести за то, что он сделал, а от переизбытка адреналина и недоедания.

Павел не испытывал ни радости, ни облегчения от того, что все наконец кончилось. Его удручала тоска, не столько из-за того, что произошло, сколько из-за опасений перед тем, что после этого может случиться. Что еще может случиться? Все уже случилось, отмахнулся он. Но темная завеса времени на миг приоткрылась, и Павел увидел грядущее в виде обведенного мелом контура человеческого тела на асфальте. Надрывно вздохнув, он покачал головой с видом человека, ожидавшего неминуемых бед. Потому как свершивший магический обряд, себе уже не принадлежит, и ему предстоит отрабатывать свою карму. Вот она, ‒ победа с привкусом поражения.

«И, что́ будет дальше? Дальше будет другая жизнь, если не изменит удача, ‒ успокаивал себя Павел, каким-то неусыпно всевидящим краем сознания понимая, что использовал всю удачу в этой жизни, и больше удачи не будет. ‒ Ночь сменится днем, а плохое, хорошим. Планеты выстроятся в новом порядке, и тебе улыбнется счастье».

Глава 14

Бывает так: совсем не ждешь, а все само собой случится.