Одиночка - Виктор Гавура (2021)

«Какой счастливый случай, что я заметил ее среди этой суеты! Не иначе как сама Тюхе[23] приняла в нем участие. Но, быть может, это случилось к несчастью и к большой беде? Ведь атрибутом Тюхе является колесо, вращение которого символизирует переменчивость удачи: то, что было вверху, будет внизу», ‒ подумалось ему.

Ее распахнутые глаза напомнили ему радость забытого детства. Он уже догадывался, что это не простая, а кармическая встреча, и за нее придется платить кармический долг. Еще не поздно внять предчувствиям и не ломиться туда, где тебя ожидает погибель. Всякий выбор может оказаться неправильным, на то он и выбор, что подвержен этой беде. Человек бессилен пред властью неизбежного, от судьбы не уйдешь, даже если побежишь, попадешь прямо ей в пасть.

– Почему ты так на меня смотришь? – искоса взглянув на него, спросила она. Она таяла под взглядом его необычных глаз.

– Ты красивая, ‒ сказал он, глядя на нее и улыбаясь, чувствуя себя глупо. Но ничего с собой поделать не мог, она была такая хрупкая, ему нравилась ее улыбка, голос, жесты.

– Подумаешь, в Киеве полно красивых девчонок! ‒ рассмеялась она.

– Когда я на тебя смотрю, у меня становится легко на душе.

– А у тебя там тяжесть? ‒ и она заглянула ему в глаза с неподдельным участием.

– Нет. У меня на душе, ни легко, ни тяжело. Никак. А теперь стало легко.

Незаметно они подошли к его дому, и Павел пригласил ее к себе. Необъяснимая внутренняя близость, возникшая между ними на улице, не исчезала. Он быстро сервировал стол, расставив на нем парадную посуду: хрусталь, серебро, фарфор, все, что он выставлял, принимая редких гостей. Только после этого, он вспомнил, что ее нечем угостить, в доме было шаром покати. Он отыскал коробку, подернутых сединой плесени конфет «Київ вечірній» и предложил ей. Она из вежливости взяла одну конфету, хотя видно было, что ей не хочется. И этот жест согласия и доброты растрогал его. Она подошла к его любимому окну.

– Мы с тобой соседи. Наше окно тоже смотрит на озеро, только с другого берега, – сказала она изменившимся, севшим голосом.

Он подошел к ней. Ее легкие светло-каштановые волосы вблизи оказались медового цвета, разметавшись, они открыли слабую шею (ее пленительно нежный изгиб Павел помнил до конца жизни), ободок маленького уха. Завитушки волос на затылке выглядели по-девичьи нежно, образуя над шеей светлое облако. Все так воздушно, хрупко.

Он обнял ее сзади за плечи, коснулся губами затылка, ощутив, как вздрогнуло и трепетно напряглось ее гибкое тело. Она чувственно изогнула спину, прижавшись к нему ягодицами, и взглянула ему в глаза чрез плечо. В этой подставляющейся позе было столько первобытной эротики, что у Павла перехватило дыхание. Они оба знали, что это произойдет, как только увидели друг друга. Глядя ему в глаза из-за плеча, она спросила:

‒ Можно мне в ванну?..

Павел согласно кивнул, хотя ее поспешность его покоробила. Вскоре она вернулась и стала перед ним, и смотрела на него во все глаза, не стесняясь своей наготы. Ее тонкое девичье тело отсвечивало молочной белизной, Павлу даже показалось, что с ее появлением в комнате стало светлее. Он не мог отвести глаз от ее пышных грудей с нежными, смешно торчащими сосками. Налитые и круглые, они казались большими для ее хрупких, угловатых плеч. Очертания ее бедер напоминали контуры амфоры. Гладкий живот, маленькая ямка пупка выглядела на нем единственным изъяном, золотистый треугольник внизу, приятно круглые ягодицы.