Одиночка - Виктор Гавура (2021)

Павел не верил в бога, сказывалось поголовное атеистическое воспитание. Но он верил в приметы, в пророчества снов, в голоса, раздающиеся неизвестно откуда, предсказывающие долю. У него не было веры в бога, но была вера в судьбу, – в суд божий. От этого, ощущение, что кто-то все видит и все знает о нем, кто лучше его самого понимает его и справедливо судит о его поступках, не покидало его. При этом он знал, что день его смерти предопределен. Эта глубокая убежденность защищала его чудесной броней, делая его неуязвимым в любых жизненных передрягах, до назначенного срока.

Что-то странное стало твориться с неодушевленными предметами. Вещи, которые он клал в одном месте, неожиданно оказывались совсем в другом. Перемыв, скопившиеся грязные тарелки, он сложил их в стопку и хотел поставить в стол, внезапно они затрепыхались в руках, как живые. От неожиданности он едва их не уронил. Быстро поставив тарелки на стол, он перебрал их одну за другой, будто искал между ними что-то. Ничего живого в них не было, и быть не могло, просто тарелки. Насыпая из целлофанового пакета сахар в сахарницу, он нечаянно его просыпал, и сахар рассыпался на столе в виде геометрически правильной треугольной пирамиды. Когда столько случайностей, ‒ ищи закономерность.

Странно, имеет ли это какое-то значение? Без особого интереса подумал Павел. Чепуха, в жизни много странного и непонятного, не стоит обращать на это внимания, устало отмахнулся он. Глупо переживать из-за своих заблуждений, видеть смысл в том, что бессмысленно. Но дальнейшие знамения были еще очевидней. Послышался тихий шелест, похожий на дуновение ветра в высокой траве и портьера на закрытом окне вдруг надулась, будто наполненная ветром и тишину комнаты нарушил негромкий, характерный звук лопнувшего стекла. На буфете лопнула высокая ваза венецианского стекла. Словно перерезанная ножом, она затрещала и отломилась посредине, рассыпавшись на паркете сотнями сверкающих алмазов. Если это не знак свыше, то что? Теперь он не сомневался, что-то будет. Но, что́?

Одно цеплялось за другое и наматывалось, и увеличивалось, как снежный ком, но он так и не разгадал, что пророчат эти знаки. Каждый из них в отдельности, ничего собой не представлял, но если рассматривать их в совокупности, то вырисовывалась четкое предштормовое предупреждение. Знамения загадочны, да и самому что-то чувствуется, но не осознается. Только предчувствие еще никого не спасло от беды. Он чуял, что вокруг его дома штормит, но ничего предпринять не мог.

Мучительное ожидание чего-то неотвратимого начало его тяготить. Тишина, царившая в доме, еще более нагнетала напряженность. А затем начали приходить новости с улицы. Их никто не звал, они приходили сами. Павел уже знал, что на улице выпал снег, потом ему стало известно, что снег растаял, а после ударил мороз и начался гололед. А еще, что сегодня ночью будет праздник, ‒ Старый Новый год. Павел считал, что январь уже давно прошел и сейчас кончается февраль, а то и март. Оказалось, он ошибался. Земля вертится слишком медленно, особенно для одиночек.

Его предчувствия надвигающейся опасности приобрели определенную форму, и он приготовился к неотвратимому. Прятаться от неизбежного бессмысленно. Хочешь, не хочешь, а надо принимать вызов. Впереди его ожидало «нечто», каким оно будет? Можно попытаться заглянуть в будущее, но увидеть событие до того, как оно свершилось, еще не все. Даже предвидимую беду не всегда удается избежать, предначертанное – сбудется.

Он всегда знал, что ему на роду написано поднять брошенную перчатку. Отлученный от живого общения мозг, не желал включаться в работу, а пора бы... Тревожное беспокойство усилилось, когда в окно вдруг дробно, будто пальцем, застучали крупные капли дождя. Значит, пора. Павел включил телефон, тот зазвенел сразу, как только он вставил вилку в розетку.

– Алло! Это кто? – в трубке раздался требовательный скрипучий голос, напоминающий скрежет ржавых дверных петель.