Одиночка - Виктор Гавура (2021)

Артистически подкатывая необычной формы овальные светло-коричневые глаза, говорила высокая статная девушка с длинными прямыми волосами. Подруги называли ее Джиписи и слушали ее, разинув рты. Заметно было, что Джиписи не только мастер едких характеристик, но и кладезь последних сплетен. На ней был великолепно сидящий комбинезон нежно-зеленого атласа, на фоне которого ее загорелая кожа казалась золотистой. Такой загар не получишь в солярии, так загореть среди зимы можно только на Красном море. Туфельки цвета слоновой кости на высоченных каблуках делали ее выше остальных.

Визави Джиписи улыбалась ей (но больше окружающим), неестественно белой фарфоровой улыбкой, будто с рекламы зубной пасты. У нее были белые волосы и короткая стрижка «пикси» с удлиненно косой челкой. На ней была черная шифоновая блузка с пышным воланом отбитым алыми кружевами и розовые брючки в тонкую черную полоску, обтягивающие стройные ноги в алых ботильонах. Она, как воздухом дышала, жадным вниманием к себе. Картинно опираясь, как на трость, на изогнутую ручку ярко-красного зонтика, она охотилась за обращенными на нее взглядами, рискуя вывихнуть себе шею.

– В десятом классе он влюбился в учительницу, – с вдохновением рассказывала Джиписи. – Она у нас на практике была после института. У них был такой роман, вся школа гудела. А потом она умерла от лейкоза, очень быстро. Все говорят, он ее и мертвую любит. Некрофил!.. – округлив глаза, поделилась страшной новостью Джиписи.

Павел удивился, как из продолговато миндалевидных, ее глаза сделались совершенно круглыми. Не перевелись еще такие артисты…

‒ Умопомрачительный тип! ‒ с восторгом присовокупила она. Заметив, что на нее смотрит Павел, Джиписи целомудренно загородилась ресницами, и тут же, с откровенным кокетством искоса посмотрела ему в глаза.

Со Стасиком ‒ Валентином Стасюлевичем, Павел был знаком. Слышал он и про учительницу, это была нашумевшая в свое время история, весь Виноградарь о ней говорил. Валентин был мальчишеского роста, тщедушный и невзрачный на вид, его ровесник, они были соседи по подъезду. Его большая кожаная куртка была вытерта до белизны, будто испачкана мукой и выглядела на нем, как пальто. Здороваясь с Павлом, он всегда смотрел на него с какой-то невысказанной надеждой, как будто ждал от него чего-то.

У Валентина были жесткие взъерошенные волосы и выразительные темно-вишневые глаза с открытым прямым взглядом. Он отличался трогательным смирением, был добрым, но уж очень простодушным, как говорится, человек без задних мыслей: что на уме, то и на языке. При этом он верил всему, что ему говорили. Более доверчивого человека Павел не встречал, безошибочно узнавая неприспособленных к жизни. Разумеется, Валентин не относился к тем, кто, войдя в зрелый возраст, верит в Деда Мороза, но в его простодушии было что-то детское. В своей невинности он ожидал от других лишь проявлений великодушия и любви, в каждом встречном он видел нового друга, даже с кем встречался впервые.

Он был слишком искренен, слишком правдив, душевно распахнут, что вызывало у окружающих только недоверие, усиливая отчужденность. Почему таким, как он, одиночкам, так трудно живется среди людей? Потому, что они более человечнее. И Бог их любит больше других. За что? За то, что они обречены на страдания, за то, что именно их, как и его когда-то, приносят в жертву.