Через пять лет - Ребекка Серл (2022)

– Без понятия. Жак зовет на Сардинию на пару деньков.

Ах, Жак. Явился – не запылился. Наверное, Белла и бровью бы не повела, доведись ей очнуться через пять лет в будущем в чужой квартире.

– Это в декабре-то?

– Мы думаем, сейчас там тихо и романтично.

– Но ты вроде собиралась на Ривьеру с Реналдо.

– Ну, он соскочил, а тут Жак написал, что он в городе и – вуаля! Планы изменились!

Я сажусь на кровать, оглядываю комнату. Кресла с мягким ворсом, которые я купила на первую зарплату от «Кларкнелла». Дубовый комод, привезенный из родительского дома. Старинные бакелитовые светильники, прихваченные Дэвидом из его холостяцкого логова в Тертл-Бей.

Вспоминаю просторный лофт в Дамбо. Обитые голубым бархатом кресла.

– Слушай, я тебе сейчас такое расскажу – закачаешься.

– Да, да, расскажи мне все! – вопит Белла, и я представляю, как она кружится в самом сердце танцпола, расположенного на крыше какого-нибудь парижского отеля, и Жак мягко обнимает ее за талию.

– Даже не знаю, с чего начать. Я спала и… вроде бы не спала. И очутилась в той квартире с тем парнем. Клянусь, все было как наяву! Словно я действительно там побывала. С тобой похожее случалось?

– Ничего подобного, дорогуша! Мы отправляемся в квартал Маре!

– Что? Куда?

– Ой, прости, это я не тебе. Тут у всех с утра маковой росинки во рту не было, да и вообще пора закругляться. Мы тусим уже целую вечность. Подожди, ты сказала – все было как во сне? Эй, а где он это сделал – на террасе или в ресторане?

В трубку врывается разноголосица звуков, хлопанье двери и – тишина.

– В ресторане, – вздыхаю я. – Давай поговорим позже, когда ты прилетишь домой.

– Да нет же, я вся внимание! Я тебя слушаю!

– Нет, не слушаешь, – улыбаюсь я. – Будь там поосторожнее, хорошо?

Так и вижу, как Белла мученически закатывает глаза.

– Да будет тебе известно, – менторски заявляет она, – что во французском и слова-то такого нет, «поосторожнее».

– Враки. А что же тогда означает beaucoup? – хмыкаю я, исчерпав этим загадочным словом все свои познания французского.

– Совсем не то, что ты думаешь, – хохочет Белла. – Но вот что я тебе скажу – тебе тоже не мешало бы как следует повеселиться.

– А я и веселюсь.

– Дай-ка я угадаю. Дэвид смотрит новости по Си-эн-эн, а ты накладываешь маску на лицо. Вот веселуха. А ведь вы только что обручились!

– Не выдумывай, – я трогаю щеку, – какая такая маска? Сплошная сухая кожа!

– Как собеседование? – интересуется Белла. – Я не забыла! Я просто запамятовала!

– Все прошло великолепно, честно. Считай, я уже принята.

– Разумеется, принята. В противном случае во Вселенной жахнет еще один Большой взрыв, а с научной точки зрения такое попросту невозможно. Если я ничего не путаю.

У меня начинает сосать под ложечкой.

– Как вернусь, оттопыримся по полной! С утра пораньше! – обещает Белла.

В трубке снова хлопает дверь, и меня оглушает гул всевозможных звуков. Белла дважды кого-то целует.

– Я не люблю оттопыриваться с утра пораньше, ты же знаешь, – протестую я.

– Зато ты любишь меня!

Белла отключается, и последнее, что я слышу, это рев голосов и какофонию музыки.

В спальню заходит взъерошенный Дэвид. Снимает очки, трет переносицу.

– Устала? – спрашивает он.

– Да не особо.

– Вот и я тоже.

Он карабкается на кровать, обнимает меня, но… Но я не могу. Только не сегодня.

– Пить хочется, – вру я. – С шампанским переборщила. Тебе принести воды?

– Ага, – зевает Дэвид. – И сделай милость, потуши свет.