Через пять лет - Ребекка Серл (2022)

Он идет в ванную и возвращается с бутылочкой талька. Встряхивает ее, и облачко беловатого порошка опускается мне на ноги. Дэвид берется за каблук и, осторожно ведя им из стороны в сторону, высвобождает мою стопу. Я чуть ли не ору от боли.

Одна туфля снята. Я гляжу на свою ногу. Разбухшая влажная пятка стерта до крови, но все не так страшно, как я себе навоображала. Дэвид присыпает ее тальком.

– Давай вторую, – говорит он.

Я протягиваю ему вторую ногу. Дэвид встряхивает бутылочку, берется за каблук, и все повторяется заново.

– Надо как следует их промыть, – говорит Дэвид. – Пойдем-ка.

Он обнимает меня, и я, морщась и подвывая, хромаю в ванную комнату. Там у нас настоящая ванна, правда, не на львиных лапах. Господи, как же я мечтала о ванне на львиных лапах, но пришлось довольствоваться той, что установили предыдущие жильцы. Непостижимо – в такой момент моя голова забита какой-то бессмысленной чепухой, какими-то львиными лапами! Немыслимо. Как будто сейчас это важно.

Дэвид отвинчивает кран, набирает воду.

– Я добавлю английскую соль, и тебе полегчает.

Он поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю его за руку и прижимаю к груди, словно ребенок плюшевую игрушку.

– Все будет хорошо, – утешает он меня, но слова его повисают в воздухе.

Откуда ему знать, что будет. Этого не знает никто. Ни он. Ни доктор Шоу. Ни даже я.

Глава двадцать первая

Белла не перезванивает, не отвечает на сообщения, и в субботу вечером, не выдержав, я набираю Аарона.

На втором гудке он снимает трубку.

– Данни, – шепчет он. – Привет.

– Да, привет.

Я разминаю перебинтованные ноги, шлепая по мягкому ковру в нашей с Дэвидом спальне.

– Белла дома?

Он молчит.

– Аарон, не дури. Белла не отвечает на мои звонки.

– Вообще-то она спит.

– Спит!

Это в восемь часов вечера!

– А ты что делаешь? – спрашивает он.

– Ничего, – отрубаю я, косясь на свои тренировочные штаны. – Собираюсь поработать. Передай ей, что я звонила.

– Само собой, передам.

Внезапно во мне вскипает праведный гнев. Подумать только – этот приблудный Аарон, этот невесть кто, сбоку припека, знающий Беллу всего каких-то три с половиной месяца, сейчас рядом с ней, в ее квартире! Она доверилась ему. Положилась на него, совершеннейшего незнакомца! А я, ее лучшая подруга, ее семья…

– Она должна позвонить мне, – рычу я, еле сдерживая клокочущую во мне ярость.

– Да, конечно, – невозмутимо отвечает Аарон. – Знаешь, просто…

– Ничего не хочу знать! – взрываюсь я. – При всем к тебе уважении, ты никто, и звать тебя никак! А у моей лучшей подруги во вторник – операция! Она обязана позвонить мне!

Аарон откашливается.

– Может, пройдемся? – предлагает он.

– Что?

– Давай пройдемся. Мне не мешает проветриться. Да и тебе, по-моему, тоже.

Я теряюсь. Меня так и подмывает ответить, что у меня полным-полно работы – и это истинная правда: всю неделю я носилась как очумелая, пытаясь подготовить документы на подпись. «ЦИТ» так и не предоставил нам полной финансовой отчетности, и руководство «Эпсона» начинает волноваться – они хотят объявить о поглощении уже на следующей неделе. Но у меня язык не поворачивается сказать Аарону «нет». Мне надо поговорить с ним. Объяснить, что его помощь мне не нужна и он может проваливать подобру-поздорову туда, откуда явился этой весной.

– Хорошо, – отрывисто бросаю я. – На углу Перри и Вашингтон-стрит. Через двадцать минут.

* * *

Такси подкатывает к краю тротуара, где меня поджидает Аарон. Еще довольно светло, хотя вот-вот сгустятся сумерки: октябрь не за горами, а с ним – осенняя мгла и хмарь. Аарон, как и я, одет в джинсы и зеленый свитер. И когда я, расплатившись с водителем, вылезаю из машины и вижу нашу с ним близнецовую схожесть, меня разбирает смех.