Через пять лет - Ребекка Серл (2022)

– Знаю, стулья для тебя несколько вызывающи, но, по-моему, они прекрасно вписываются в обстановку. Надеюсь…

– Они превосходны, – прерываю ее я.

– Ты всегда ругала меня, что я ничего не довожу до конца. Вот я и решила довести до конца этот лофт. Ради тебя.

– Белль, – всхлипываю я. По моему лицу текут слезы. Я и не заметила, как расплакалась. – Я потрясена до глубины души. Я не верю своим глазам. Это так сказочно. Так прекрасно. Я никогда… Я не… Господи, да это же настоящий дом. Мой дом…

– Именно.

Как же я хочу, чтобы Белла переехала сюда жить. Чтобы мы вместе стряпали на кухне, превращая продукты в невообразимое месиво, и бегали в магазинчик на углу прикупить ванилин или молотый перец. Чтобы мы перебирали одежду в гардеробной и Белла высмеивала каждый выбранный мною наряд. Чтобы она спала на этой кровати, уютно свернувшись клубочком под заботливо подоткнутым одеялом. Чтобы она была здесь, в безопасности, под моим бдительным оком. Если я не спущу с нее глаз, что плохого может с ней приключиться?

Но Белла никогда сюда не переедет. И в этом лофте, построенном ею ради меня, в этом воплощении всех моих самых фантастических грез и одновременно самых жутких кошмаров, мне суждено оставаться одной. И я буду жить в нем потому, что Белла в нем жить не будет. Она создала его для меня, чтобы мне было куда идти и куда возвращаться. Чтобы защитить меня. Дать мне крышу над головой. Убежище от бушующих штормов жизни.

– Я люблю тебя! – кричу я в трубку, срывая голос. – Безумно, безумно тебя люблю!

– И я тебя, Данни, – тихонько отвечает мне Белла. Моя и только моя Белла. – Навсегда и навечно.

* * *

Аарон уходит. Я брожу по квартире, пробегая пальцами по мебели и стенам. В ванной комнате, на ярко зеленеющей кафельной плитке, высится белая фарфоровая ванна. На львиных лапах. Шкафчики на кухне забиты упаковками спагетти и бутылками вина. В холодильнике, выжидая удобного момента, охлаждается «Дом Периньон». В аптечке – все мои тюбики и флакончики. В гардеробной – костюмы и вещи. Я любовно оглаживаю их и натыкаюсь на платье, зазывающе высунувшееся наружу. Я обмираю. Это то самое платье. К подолу прицеплена записка: «Надень его. Ты мне всегда в нем особенно нравилась».

Изящные, каллиграфически начертанные буквы, выведенные рукой Беллы.

Я прижимаю записку к груди, подхожу к кровати и выглядываю в окно. Смотрю на реку, на мост, на играющие на воде блики озаренного светом Манхэттена, сулящего златые горы. Сколько же в нем людей. Разбитых сердец. Любви. Сколько же он отнял у меня, этот манящий, расплывающийся перед моими глазами остров.

Глава тридцать восьмая

Стремительное развитие событий начинает буксовать, словно в замедленной съемке. Наше головокружительное падение заканчивается на дне океана, и восемь бесконечно, невыносимо долгих дней мы беспомощно барахтаемся, захлебываясь водой, в этом лишенном воздуха пространстве.

Лечение прекращено. Слова доктора Шоу пропадают втуне. Мы все уже знаем и без него, видим собственными глазами: толку в лечении нет, от терапии Белле становится только хуже и теперь ей нужен домашний покой. Доктор Шоу хладнокровен и сдержан – мне так и хочется врезать ему по морде, размазать его по стене, выместить на нем свою злобу. Мне хочется орать, вопить во все горло. Найти виноватого и заставить его ответить за все. Но кто, кто виноват? Какой изувер измыслил подобный конец? Какой монстр обрек на него Беллу? Что за божественная сила ввергла нас в это адово пекло?

С клиникой покончено. Медсестра снимает капельницу, и Беллу отправляют домой. У нее поражены легкие. Ей нечем дышать.