Через пять лет - Ребекка Серл (2022)

Джилл не кажет к Белле и носа. Не вылезает из роскошного отеля «Марриотт» на Таймс-сквер. И когда наступает пятница, я натягиваю сапоги, закутываюсь в пальто и, оставив Беллу и Аарона одних в квартире, выскакиваю на улицу. Слепо, как потерявший управление грузовик, несусь по Мидтауну сквозь разноцветные огни Бродвея, сквозь толпы людей, спешащих в театр на новое шоу. Возможно, сегодня у них особый вечер. Их повысили или они просто выбрались в город. Чтобы прокутить деньги, насладиться ласкающим слух мюзиклом или новехонькой постановкой с известными актерами. Как же они далеки от меня, эти незнакомцы из параллельной вселенной. Между нами нет больше точек соприкосновения. Мы смотрим, но не видим друг друга.

Я нахожу Джилл в отельном баре. Одной проблемой меньше: я так и не решила, что же мне делать, когда я окажусь в отеле. Позвонить ей по телефону? Потребовать у администратора номер ее комнаты? Но Джилл сидит в холле прямо передо мной и потягивает водку с мартини.

То, что это водка, я не сомневаюсь: Белла тоже предпочитает водку. Джилл позволяла нам отхлебывать из ее бокалов, когда мы только пешком под стол ходили, а позже, ни капли не смущаясь, что мы не достигли возраста «алкогольного совершеннолетия», угощала нас самодельными коктейлями.

Одета она с иголочки: на ней оранжевый брючный костюм из крепа и изысканный шейный платок. Я тотчас закипаю от гнева: как у нее хватает совести наряжаться? Обвешиваться побрякушками? Полагать, что это имеет какое-то значение?

– Джилл!

Она вздрагивает. Поднимает глаза. Бокал с мартини предательски дрожит в ее руке.

– Как… Все нормально?

Вопрос застает меня врасплох. Я еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Нормально? Что может быть нормального в том, что ее дочь умирает?

– Почему вы не там? – набрасываюсь на нее я.

Она уже два дня не навещает Беллу. День-деньской названивает Аарону, но не приходит.

Джилл широко распахивает глаза. На ее гладком лбу не появляется ни единой морщинки – результат косметических процедур, которые она, счастливица, может себе позволить, ведь клетки ее тела не превращаются в многоголовых чудовищ и не пожирают ее изнутри.

Я присаживаюсь рядом. На мне тренировочные штаны, в которых я обычно занимаюсь йогой, и заношенная толстовка с эмблемой Пенсильванского университета, позаимствованная у Дэвида. На память.

– Выпьешь чего-нибудь? – спрашивает она.

Бармен, словно охотничий пес, мигом делает стойку.

– Джин с мартини, – внезапно вырывается у меня.

Что со мной? Я ведь не собиралась здесь оставаться. Я планировала высказать все, что у меня накипело, развернуться и уйти.

Передо мной почти молниеносно возникает бокал. Джилл вопросительно смотрит на меня. Она что, ждет от меня тоста? Я делаю поспешный глоток и отставляю напиток.

– Почему вы здесь? – спрашиваю я.

Вопрос другой, но смысл тот же. «Почему вы здесь, в этом городе? Почему вы здесь, в этом отеле, там, где нет вашей дочери?»

– Потому что хочу быть поблизости, – невозмутимо, как само собой разумеющееся, отвечает Джилл.

– Но она… Но вы нужны ей там.

– Я постоянно там бываю.

О да! Она постоянно заказывает доставку еды и услуги по уборке квартиры. В понедельник, правда, она заявилась собственной персоной с букетом цветов и спросила, где лежат ножницы, чтобы обрезать стебли.

– Ничего не понимаю, – качаю я головой. – А Фредерик? Где он?

– Во Франции, – пожимает она плечами.

Я хочу ее удушить. Хочу завопить: «Как? Как? Как такое возможно? Это же Белла!»

Но я лишь молча отпиваю джин с мартини.

– Помню, как вы с Беллой встретились, – внезапно заявляет Джилл. – Это была любовь с первого взгляда.

– Мы встретились в парке.