– Хватит уже, хватит! Ужасно потерять кого-то. Но, упрекая себя за это всю жизнь, никого не вернешь.

Сэм вдруг изменился в лице.

Я слишком глубоко копнула?

Я выдала себя?

– Прости, я… Я рассказываю тебе все это дерьмо и ни разу не подумал, каково тебе… что с твоей сестрой…

Черт. Я знала, что он спросит.

– Нет, – перебила я его, металл в моем голосе удивил меня саму. – Послушай, я не могу. Говорить об этом, вспоминать об этом, снова и снова.

– Тогда почему ты здесь?

У меня сперло дыхание. Ответ был простым. Я закрыла глаза. Самое трудное было впереди.

Вдох-выдох. Открыть глаза.

– Потому что ты мне нравишься, Сэм. Потому что ты мне небезразличен. И потому что я хочу, чтобы между нами было понимание.

– Я тоже этого хочу, – сказал он. Его слова прозвучали как пощечина. Звонко и больно.

Он тоже хотел, он хотел.

– Но это возможно только если ты мне кое-что пообещаешь, – мой голос прозвучал сдавленно. Сэм смотрел жестко, но потом какая-то тень пробежала по его лицу.

– Что?

– Я… я хотела бы смотреть вперед. Я больше не хочу быть девочкой с трагическим прошлым. Я больше не выдержу, я…

– Тогда скажи, чего ты хочешь от меня?

– Твое слово. Что ты будешь уважать мои желания. Никаких вопросов, никаких копаний в прошлом.

В его глазах блеснуло несогласие.

– Пожалуйста, – почти прошептала я.

Он резко сглотнул.

– Я не считаю это правильным, но уважаю твою просьбу. И я обещаю тебе. По одной простой причине.

– Какой?

– Ты мне небезразлична.

Черт.

Вот оно. Я знала, что он однажды это скажет. Я знала это в ту секунду, когда он попросил мой телефон, когда помог мне почувствовать почву под ногами, хотя она почти ушла и оставила только пустоту. Я знала это с самого начала.

Потому что чувствовала то же самое.

У меня потекли слезы, я едва заметила, что одна слезинка уже катилась по правой щеке. Окружающий мир потерял очертания, но оставался четким. Если мир и исчезал, то я видела его очень ясно.

Мы стояли в подвале, заставленном шкафчиками для хранения и невысказанными тайнами, и единственное, о чем я сейчас мечтала, – его поцелуй. Словно прочитав мои мысли, он сделал шаг в мою сторону. Как будто спрашивая разрешения. Его взгляд будто хотел удостовериться, что я не против. Я наклонила голову.

Большим пальцем он провел по моей щеке, приблизил свое лицо. Я почувствовала его запах, и в этот момент словно все наладилось. Сэм гладил меня, и было немного страшно. Его пальцы нащупали мой подбородок, приподняли его, я снова посмотрела на него.

Когда его губы коснулись моих, я не смогла сдержать стон. Я никогда еще такого не чувствовала. Он гладил рукой мою шею, потом притянул к себе.

В моей груди что-то распахнулось. Этот поцелуй был другим. Он был деликатным и робким, настоящим и отчаянным. Я сдалась. Я не стала сдерживать дыхание, растворяясь во всей лжи, во всех наших поцелуях и его бездонных глазах.

* * *

Я поставила скальпель на грудину, и пока вела, как положено, вниз, поняла, что имел в виду Сэм на первом занятии. Семинары в анатомичке мне все еще казались чересчур насыщенными и интенсивными. Каждый раз, когда я подходила к залу, мне стоило больших усилий не развернуться на месте и не сбежать сломя голову из этого здания. Хотя я уже постепенно стала забывать, сколько раз мне удалось справиться.

Легче не будет. Но ты станешь сильнее.

Мне было понятно, что это всего лишь общее утверждение. Но Сэм был прав.

– Очень хорошо, – бормотал он, бросая взгляд в мою сторону. Я подумала о Коуле и о том, что он сказал о Сэме и о его «фирменном» сэндвич-методе. Сэм все время хвалил, это правда. Не только меня, для каждого своего подопечного он находил подбадривающее словечко. Когда я вначале почти паниковала, боясь сделать что-то не так, он медленно и осторожно подводил меня к тому, чтобы я сама взялась за скальпель.